Любовь на полях гнева
Шрифт:
Может быть, вследствие окутавшего комнату дыма она еще сомневалась, кто стоит перед ней. Но этот крик вывел из забытья мадемуазель: она в испуге вскочила на ноги, но, увидев меня, опять опустилась на стул и громко зарыдала.
– Эге! Что тут такое? – спросил старшина.
– Кажется, тут произошла ошибка, – заговорил я, заранее подбирая слова. – Слава Богу, сударыня, что я оказался здесь в такую минуту, – продолжал я, кланяясь маркизе с самым равнодушным видом, на какой только был способен в данный момент.
Она что-то пробормотала в ответ и прислонилась к стене. Видимо, она еще не успела прийти в себя от изумления.
– Вы знаете этих дам? – спросил старшина, поворачиваясь ко мне. В его голосе слышалась нотка подозрительности, и он быстро посматривал то на одного из нас, то на другого.
– Очень хорошо, – отвечал я.
– Они действительно из Кагора?
– Из окрестностей Кагора.
– Однако, когда я назвал вам их имена, вы сказали, что вы таких не знаете.
У меня перехватило дыхание. Украдкой я бросил взгляд на маркизу. На ее лице застыло выражение ужаса. Я пошел вперед, очертя голову – все равно мне не оставалось ничего другого.
– Вы назвали их Корва, между тем, как фамилия этой дамы Корреа.
– Корреа? – повторил он, открывая от удивления рот.
– Ну да, Корреа. Вероятно, от испуга эти дамы произнесли свою фамилию недостаточно внятно, – продолжал я с напускной вежливостью.
– Стало быть, их фамилия Корреа?
– Да ведь я так и сказала вам, – заговорила маркиза. – Еще я прибавила, что ровно ничего не знаю о вашем капуцинском монахе. Я готова подтвердить это еще раз, – продолжала она серьезно, устремив на меня взор, в котором я ясно видел страстную мольбу о спасении.
– Да, господин старшина, боюсь, что вы сделали ошибку, – поспешил я ей на помощь. – Я могу отвечать за эту даму, как за самого себя.
Старшина почесал затылок.
IV. Трое в одном экипаже
– Конечно, если вам ничего не известно о монахе, – заговорил он, обводя комнату блуждающим взором, – то, очевидно, тут произошла ошибка.
– Остается сделать только одно, – подсказал я ему.
– Но есть еще одно обстоятельство, которое требует объяснения, – возразил он, опять принимая важный вид, – Красная кокарда! Что вы можете сказать по этому поводу?
– Красная кокарда? – переспросил я, чтобы выиграть время.
– Да, что вы скажете о ней?
Я не ожидал этого вопроса и в отчаянии взглянул на маркизу. Авось ее женский ум подыщет какой-нибудь выход…
– А вы спрашивали об этом г-жу Корреа? – спросил я, стараясь отбиться от вопроса и обратить его к ней. – Вы требовали у нее объяснений?
– Нет.
– В таком случае, я спрошу ее сам.
– Меня нечего спрашивать, а спросите лучше господина виконта, – вмешалась маркиза. – Спросите его, какого цвета кокарды Национальной гвардии из Керси?
– Красного! – воскликнул я, чувствуя, что у меня словно гора упала с плеч.
Я стал припоминать кокарду на шляпе Бютона, что лежала около кузницы. Но как об этом стало известно маркизе, этого я не знал.
– А, вот что! – промолвил Фландр, сомнения которого, видимо, еще не рассеялись вполне. – Ради чего же вы носите эту кокарду?
– Нет, господин старшина, – отвечала маркиза с хитрой улыбкой. Я видел, что она хочет привести его в хорошее настроение. – Не я ношу эту кокарду, а моя дочь. Если вы хотите узнать о причине, то спросите ее сами.
Как всякий буржуа, Фландр был страшно любопытен. Его лицо после такого предложения расплылось в глупой улыбке.
– Если мадемуазель позволит… – начал он.
До этого момента Дениза пряталась в тени, за своей матерью.
Но теперь она должна была выступить вперед.
Как только она заговорила, я увидел внезапно произошедшую перемену в ней. Несколько минут назад лицо ее было бледно, как полотно, теперь же оно покрылось ярким румянцем, и глаза горели, подобно звездам.
– Это очень просто, – промолвила она тихо. – Мой жених находится в одном из отрядов Национальной гвардии.
– Вот почему вы и носите эту кокарду! – воскликнул старшина, приходя в восторг.
– Я люблю его, – мягко заметила Дениза, посмотрев мне прямо в глаза.
Не знаю, кто в эту минуту покраснел сильнее – я или она. Вонючая и грязная комната показалась мне дворцом, а пропитанный табачным дымом воздух – прекрасными духами.
Я не слыхал, что еще сказал старшина, и пришел в себя только тогда когда Дениза снова скрылась за матерью, а на ее месте вновь явилась маркиза. Она держала палец на губах и предостерегала меня взглядом.
Предостережение было не лишним, так как в порыве душевного энтузиазма я мог сам сказать что-нибудь лишнее. Но старшина уже был побежден. Романтическая история и объяснение мадемуазель Денизы устранили в нем последние подозрения и снискали его благосклонность. Он покровительственно посмотрел на маркизу, бросил нежный взгляд на Денизу и отпустил какую-то шутку насчет монаха.
– Произошла ошибка, но я не раскаиваюсь в ней, – начал он с неуклюжей вежливостью. – Эта ошибка дала мне возможность познакомиться с вами.