Любовь на спор
Шрифт:
— А кто меня толкал к Кириллу, — в свою очередь срываюсь я на крик, не выдерживая давления. — Кто говорил, что это отличный способ забыть Марка? Я не делаю ничего плохого! Просто иду в театр с другом! И Марк, чтобы ты знала, позвонил и сказал, что не сможет встретиться, так что…
— Ты сразу решила загулять с другим? — разочаровано вздыхает она, потом осматривает меня с ног до головы и огорошивает: — Лучше бы ты осталась пухлой. Тогда в тебе не было шлюховатости, а секс имел большее значение, чем
Меня как будто ногой в грудь пинают. И так… Не резко, а медленно, чтобы прочувствовала всю боль.
— Ты так не думаешь… — выговариваю сипло, пока сердце сдавливает обида.
— Не хочу думать, — уходит она, оставляя меня со своими мыслями. А я онемевшими руками вытираю набежавшие слезы и снова поворачиваюсь к зеркалу.
Она не права. Я… Люблю секс. Но только с Марком. Только с ним. За год без него тело потеряло чувствительность, а стоило ему появиться, как все вернулось. Как по щелчку пальца.
Я не буду обижаться на Сашу. Она хочет, как лучше. Он просто обо мне заботится. Как может.
Но сходить с Кириллом надо. Во-первых, он давно меня зовет. Во-вторых, Марк меня не приглашает на спектакль сестры. Да и поговорить надо с Кириллом. Нормально.
Все объяснить и попытаться остаться друзьями.
Это будет правильно.
Надеюсь.
Надеваю платье с красной юбкой колоколом и черным корсетом. Понимаю, что сама закончить приготовления не смогу и иду к Саше, чтобы помогла затянуть шнуровку. Ну или выбить мне пару ребер. Говорят, чего только красотки ради тонкой талии не делают.
Саша с напыщенным видом помогает, а потом снова отворачивается к своей картине.
Это ее страсть — рисование. Она по памяти рисует места, в которых была хоть раз. Причем так, словно это место живое. Очень красиво.
— Иди уже, смертник же ждет, — говорит она с усмешкой и оборачивается. — Ну прости. Я счастлива с Алексом. Наверное, мне хочется, чтобы все вокруг были столь же счастливы.
— Я понимаю, — обнимаю ее со спины. — Если и желать маму, то такую как ты.
— Но и я не идеальна.
— Идеальных не бывает. Я до сих пор помню, как ты мне угрожала.
Вспоминаю я события годовалой давности. Алекс тогда хотел со мной общаться, уже зная, что является моим отцом. А первокурсница Саша, как, впрочем, и Марк приняли все это за ухаживания. Но тогда все приняли.
В итоге Саша зажала меня в туалете и потребовала оставить Алекса в покое. Тогда она мне кажется и Гитлера бы смогла убедить не вводить войска в Советский Союз, настолько грозным было ее лицо.
— За Алекса я готова порвать любую, — усмехается она и ведет меня в ванную, чтобы сделать прическу. Смотря на себя в зеркало, я почти себя не узнаю.
В этом наряде даже грудь стянута так сильно, что дышать тяжело.
— Тебе
Точно. Кармен. И как я не узнала?
Спускаюсь к Кириллу, но постоянно поглядываю в телефон.
Наверное, жду, что позвонит Марк и скажет, что у него все изменилось. А может быть боюсь, что он позвонит и спросит, где я, а я не смогу соврать, и начнется трешак.
Хотя, надо признать, фантазии о его гневе только будоражат.
Выхожу из подъезда, замечая на небе красные пятна заката, и иду прямиком к Кириллу.
Теперь отличить братьев труда не составляет и отличить я смогу их даже в темноте. По тому же запаху. Даже отсутствия костыля у Кирилла не помешает.
— Привет, — мягко улыбаюсь я и кручусь, показывая платье, на котором он однажды так настаивал.
Тогда мне казалось, что я просто его не натяну. Но постоянные тренировки с Марком, отсутствие мыслей о еде, дали мне возможность надеть платье, действительно сшитое на балерину.
Замечаю ошалелый взгляд Кирилла, что, не отрываясь, смотрит на платье, и машу перед лицом.
— Привет? Ты не уснул?
Он притягивает меня к себе совершенно неожиданно, целует щеку. И так же быстро отпускает.
— Привет. Оно невероятно. В смысле на тебе смотрится очень красиво, — поправляется он в надежде сбить неловкость. Только вот мне становится еще более неловко.
Такое ощущение, что ему нравится именно платье. И я чувствую теперь себя в нем некомфортно.
— Не думал, что ты его наденешь… Не теперь.
— А что теперь? — спрашиваю, пока он открывает пассажирскую дверцу.
— Теперь — Марк, — поджимает Кирилл губы, бросает взгляд на мои ноги, но тут же закрывает двери.
А меня пронзает дрожь неприятного, мерзкого холодка. Словно по коже ползают насекомые. Хочется стряхнуться. Хочется просто снять платье, туфли. Надеть привычные кеды и пойти играть в баскетбол с Марком. С ним как-то всегда просто. Всегда знаешь, о чем он думает. Почти. По крайней мере всегда знаешь, что он хочет меня вне зависимости от одежды.
А от Кирилла я ощутила волны этого самого желания только сегодня. И только в этом платье Кармен.
Глава 30
— Марк! — подлетает светловолосая Ника. Виснет на шее, пока я стою на пороге фешенебельного дома Черепановых на рублевке. До сих пор не верю, что дочь хозяина перестала пользоваться макияжем. Совсем. И одеваться как монашка. И перестала трахаться со всеми подряд.
Словно спасение от борделя в ту ночь, клиническая смерть брата что-то в ней переключили. Или это умелая играя?