Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
Однако в середине сентября уставший воин, известный как Буйволиный Рог, въехал в деревню с плохими новостями. Чуть раньше в этом же месяце капитан Ансон Майлз и полторы сотни отборных войск напали на стойбище Буйволиного Рога у Тонких Петель, убив несколько индейцев и разогнав остальных. Лакота переговаривались между собой. Тонкие Петли были первым актом возмездия после сражения у Маленького Большого Рога, но не последним. «Три Звезды» участвовали в походе к Гусиному Ручью; Терри и Джиббон двигались по территориям к северу от Желтого Камня. В районе Агентства Красного Облака отряд из тридцати Чейенов был атакован из засады четырьмя сотнями солдат из Пятого кавалерийского полка под командованием генерала Меррита.
Буйволиный Рог остановился в деревне, чтобы только поесть и получить свежую лошадь, а затем поскакал дальше предупреждать другие племена, что солдаты не собираются оставить смерть Желтого Волоса неотомщенной.
Когда позднее лето уступило место осени, Бриана заподозрила, что забеременела, и утренние недомогания убедили ее в этом.
Шункаха Люта ликовал от перспективы стать отцом. Он притянул Бриану в свой объятия и поцеловал со всей нежностью, когда она сообщила ему эту новость.
Бриана тоже была очень взволнована тем, что у нее будет ребенок, но дни проходили, тошнота не прекращалась, и настроение у нее ухудшилось. Неужели она проведет всю свою беременность, страдая от рвоты каждый раз, когда почувствует запах жареного мяса или увидит кусок сырой оленины?
Шункаха сочувствовал ей. Он знал, что женщины часто недомогают в начале беременности; у его матери тоже была тошнота по утрам, когда она вынашивала Тасину. И все же было тяжело сидеть рядом с Брианой, видеть, как ее неудержимо тошнит, и знать, что не можешь ничего сделать, чтобы облегчить ее страдания. И то, что она никогда не жаловалась, усугубляло его переживания.
Он стал меньше общаться с другими мужчинами, чтобы больше времени проводить с ней, часто повторял, что любит ее, что она красива. Он помогал ей по домашнему хозяйству, несмотря на то, что это считалось позорным для война, собирал дрова или приносил воду из реки. Он рассказывал истории своего народа, надеясь отвлечь Бриану от тошноты, изнурявшей ее.
В одно прохладное утро в середине октября он увел ее подальше от деревни, в надежде, что смена пейзажа и несколько часов вдали от постоянно присутствующего запаха мяса помогут ей почувствовать себя лучше. Они зашли далеко в лес и остановились на берегу маленького, кристального пруда. Под пестрой от солнца ивой он обнял ее и крепко прижал к себе, рука слегка поглаживала ее волосы, губы оставляли легкие, как бабочки, поцелуи на ее лице.
Бриана вздохнула, положив голову на грудь Шункаха. В лесу было красиво. Деревья одеты в ярко-оранжевые и красные листья, трава мягкая и нежная, воздух ароматный и чистый. Деревня с ее шумом, беспорядком и запахами, казалась далекой-далекой.
Она посмотрела вверх, глаза задержались на лице Шункаха. Какой он прекрасный муж, такой заботливый, такой добрый. Разве можно думать о нем, как о дикаре?
Сердце затрепетало от страстного ожидания, когда он склонил голову и поцеловал ее. Его нежный и теплый рот ничего не требовал взамен, хотел только доставлять ей удовольствие и убедить в любви. Она закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, сладостным, знакомым теплом, разливающимся по телу, когда их губы сливались.
Она приоткрыла рот, встречая его соблазняющий губы язык, вся затрепетала от удовольствия. Рука скользнула под рубахой по мускулистой груди Шункаха. Бриана чувствовала удары его сердца под своей ладонью, чувствовала, как оно начало биться быстрее, когда она ласкала грудь, медленно опуская руку все ниже и ниже.
— Ишна Ви, — прошептал он ее имя, крепко обняв. — Ты понимаешь, что делаешь, ле мита чанте?
— О, да, — ответила она, неожиданно задохнувшись. — Ты возражаешь?
— Должны ли мы?
Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Беспокойство читалось на его лице.
— Ты не хочешь?
— Глупый вопрос, и ты знаешь это, — сказал Шункаха. — Но я не хочу причинить вред тебе или ребенку.
— Все будет хорошо, — уверила его Бриана и почувствовала, как все тело дрожит от ожидания, когда он начал раздевать ее, оставляя горячие поцелуи на плечах и груди, когда он стягивал платье, когда руки его соскользнули на талию и вниз на бедра.
Вскоре они лежали бок о бок в мягкой траве. Бриана задохнулась на секунду и удивленно застонала, когда Шункаха вошел в нее и перекатился, увлекая за собой так, чтобы она оказалась верхом на нем.
Он улыбнулся ее изумленному выражению, нежно рассмеялся тому, как она застонала от наслаждения, когда он сделал осторожный толчок снизу.
— Я не хочу навредить малышу, — объяснил он, и затем глубоко вздохнул, когда она наклонилась к нему, слегка касаясь грудью его тела.
— Я ценю твою заботу, — пробормотала Бриана, с трудом дыша от ощущений, проносившихся по ней.
— В любое время, — сказал Шункаха охрипшим голосом. А потом не нужны были разговоры, он взял медленный ритм, который вознес их обоих над радугой в рай.
Бриана нахмурилась во сне, звук ружейных выстрелов нарушил сон, и она быстро очнулась. Она села, глаза заметались, пока не увидела Шункаха Люта, стоящего позади. Лицо его казалось маской, полной гнева.
— Что это? — спросила Бриана, вскочив на ноги.
— Солдаты, — коротко ответил Шункаха. — Напали на деревню. — Он пригвоздил Бриану к месту тяжелым взглядом. — Оставайся здесь, пока я не вернусь.
— Куда ты собираешься?
— Сражаться.
— Чем? У тебя нет оружия, — она схватила его руку, когда он уже собрался идти. — Шункаха, не уходи! Не оставляй меня одну. Подумай о ребенке. Что, если солдаты придут сюда?
— Они не причинят тебе зла, Ишна Ви, — спокойно сказал он. — Ты одна из них.
Его слова, словно нож, пронзили сердце Брианы.
— Пожалуйста, — умоляла она охрипшим от боли и страха голосом. — Пожалуйста, не бросай меня.