Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
Шункаха Люта смотрел на нее какое-то время, в голове царил хаос. У него нет оружия, чтобы драться; более того, судя по звукам, битва подходила к концу. И если солдаты не убьют Бриану, они могут изнасиловать ее. Мужчины, которые были только поглощены борьбой не на жизнь, а на смерть, часто делают вещи, о которых позже сожалеют, жестокие поступки, которых они будут глубоко стыдиться, когда их кровь остынет и вернется здравомыслие. Сможет ли он жить в мире с собой, если оставит ее здесь, одинокую и беззащитную, и ее обидят? Сможет ли жить в мире с собой, если не попытается помочь своему народу?
Прозвучал последний залп ружейного огня, и зловещая тишина опустилась на землю.
— Все кончено, — мрачно сказал Шункаха.
Он не смотрел на Бриану. Следующие два часа он стоял, словно окаменев, глаза смотрели в сторону деревни, лицо выражало бессильную ярость и боль.
Бриана не трогала его. Наоборот, она ушла к пруду, искупалась и лишь потом быстренько натянула платье и сёла рядом с мужем, положив руки на колени. Безмолвные слезы оставляли на ее щеках тонкие дорожки.
Случайные звуки доносились до них: раскаты грязно-издевательского смеха, одиночные выстрелы, животный вопль боли, перепуганный крик женщины.
Прошла, казалось, целая вечность, когда Шункаха Люта обернулся к ней.
— Я иду в деревню, — решительно сказал он. — Жди здесь.
Бриана кивнула, не осмеливаясь возражать. Она догадывалась, что Лакота проиграли эту битву; что мужчины и женщины, с которыми она работала и смеялась, лежат мертвые — потому что их кожа была красной. Потому что они отказались подчиниться желанию белого человека. Потому что они убили Кастера. Возненавидит ли ее теперь Шункаха Люта? Оттолкнет ли его от нее эта последняя жестокость, причиненная его народу представителями ее расы? Сможет ли она винить его, если это случится?
Часы медленно тянулись. Солнце уже спряталось за дальними горами, резкий ветер подул сквозь деревья, вороша листья и вздымая пыль. Тени стали длинными, и Бриана уже начала спрашивать себя, не бросил ли ее Шункаха, когда увидела мужа, идущего к ней большими шагами. Он вел двух лошадей и мула, тяжело нагруженного мехами.
Бриана поднялась на ноги, испытующе глядя на него.
— Они мертвы, — сказал Шункаха жестким и мрачным тоном. — Все.
— Нежный Ветер?
— Да.
— Мне жаль, — сказала Бриана, — очень жаль.
Шункаха Люта кивнул, желчь поднималась в горле, когда он снова вспомнил кровавую картину, представшую перед ним, когда он пришел в деревню. Тела его соплеменников были разбросаны по земле. Некоторые были изуродованы, с других грубо сняты скальпы. Солдаты убили всех: мужчин, женщин и детей. Он никогда не видел такой бойни.
Он силой воли вытеснил увиденное из сознания, проглотил тошноту, подкатывающуюся к горлу. Он не будет думать об этом сейчас.
Не произнеся ни слова, Шункаха посадил Бриану на спину одной из лошадей. Ненависти и мести придется подождать. Потому что сейчас ему надо позаботиться о жене, найти безопасное место, где они смогут остаться, пока она не родит их ребенка.
Вскочив на другую лошадь, он взял поводья нагруженного мула и повернул на юг к Желтому Камню.
— Глава 15 —
Адам Трент утомленно вздохнул, слезая с лошади на землю. Трудно поверить, но отсутствие его в Бисмарке длилось почти три месяца. Он и не предполагал, что преследование банды Морроу будет такой сложной задачей. Чтобы напасть на след, понадобилось около восьми недель. И это оказалось самым легким. Они настигли банду Морроу на открытом месте, и произошла быстрая, кровавая схватка. Трент потерял четырех отличных парней, Винс Морроу лишился шести; остальные сдались. Но самому Винсу удалось ускользнуть. Трент отослал своих помощников в город с захваченными в плен преступниками, а сам отправился вслед за Морроу — и нашел его в дешевом салуне в Дедвуде. Тренту удалось отобрать у Морроу кольт, но тот успел вытащить спрятанное ружье, и тогда полицейский был вынужден убить бандита. И вот теперь, наконец-то, Трент был снова дома. Он представил себе горячую ванну, холодную выпивку, вечер в компании Брианы… и усталость немного отступила.
Адам постоянно думал об этой женщине на долгом обратном пути в Бисмарк, вспоминая, как она улыбается, как смеется, как солнце ласкает ее волосы.
Оставив свою измученную лошадь в платной конюшне Гродина, он направился вниз по Майн Стрит к офису шерифа, чтобы написать рапорт. На это ушел почти час.
Трент откинулся на спинку стула. У двух убитых его помощников были жены, и их следовало навестить, даже если им уже сообщили о гибели мужей. Это было, пожалуй, самым трудным в его работе.
Бормоча проклятия, он подписал свой рапорт, затем пошел домой, в комнату в пансионе Иды Мае, чтобы привести себя в порядок. Сорок минут спустя, одетый в чистые джинсы и белую рубашку, Трент отправился навестить вдов. К сожалению, в последнее время ему все чаще и чаще приходилось наносить такие печальные визиты.
Он чувствовал себя отвратительно, когда часом позже направлялся к салуну. Жена Луи Маккрейни, казалось, справляется со своей утратой, но с женой Сэма Уитни случилась истерика при упоминании имени мужа, и потребовалось около четверти часа, чтобы просто успокоить ее.
Трент залпом проглотил первый стакан виски, уже глядя на второй. Трогая кокарду, он вновь задавал себе вопрос, не пора ли увольняться. Жизнь полицейского трудна, изо дня в день приходится придерживаться строгого порядка. Проводить недели вдали от дома, преследуя преступников. Бороться с пьянством. Писать бесконечные рапорты. Защищать закон. «Тяжелая работа и обычно неблагодарная,» — размышлял Адам Трент.
Он подумал о жене Луи Маккрейни, находящейся на шестом месяце беременности третьим ребенком. Почему всегда убивают женатых мужчин? Тех, у кого есть семьи.
Адам отодвинул выпивку и вышел из салуна, сгорая от желания увидеть Бриану. Ему необходимо услышать ее голос, увидеть ее улыбку. Приблизился момент, которого он с нетерпением ожидал весь день.
Тихо посвистывая, Адам вошел в гостиницу. Он перешагивал через две ступеньки и, постучав в дверь, почувствовал, как быстро забилось сердце. Потом снова постучал. Потом нахмурился — ответа не было.
Вернувшись в холл, он остановился у конторки и спросил клерка, не знает ли тот, куда ушла мисс Бьюдайн.