Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
— А сейчас поторопись. Найдешь его в офисе в это время дня.
Бриана смотрела на Морта Брейдли, не в силах понять то, что он говорил. Генри Бьюдайн оставил племяннице дом и все Имущество, а также значительную сумму денег.
— Там около сотни акров земли, — проинформировал ее Брейдли, посмотрев какие-то бумаги, — и тысяча долларов на счету в банке Винслоу. А теперь, если вы подпишете здесь и здесь, — сказал он, протягивая ей перо, — о, да, и здесь тоже, я полагаю, что дело завершено.
Бриана подписалась. Голова шла кругом. Дом и все остальное было ее собственностью! Земля, которую она любила, принадлежала ей, и можно делать с ней все что захочешь. Почти сотня акров. Она сможет плавать в озере в свое удовольствие, выращивать в саду все, что пожелает. Теперь она сможет сидеть в гостиной. Может играть на пианино хоть весь день, если ей это нравится, может даже брать уроки у старой миссис Маккарти. Ей больше не придется спать на чердаке. Она, как хозяйка, может покрасить стены спальни в голубой цвет, купить новое покрывало для кровати, купить полный дом новой мебели, если пожелает.
Она улыбнулась, покидая офис Морта Брейдли. Наконец-то у нее появился свой собственный дом. Он был ее, весь ее, и никто не мог его отобрать!
Она словно летела по воздуху, поднимаясь по ступенькам в магазин Крофтов. Тихонько мурлыкая, Бриана купила соль, сахар и муку, консервированные фрукты, кусок бекона, иголки и нитки, мыло, полотенца, две новые подушки, покрывало и голубое стеганое ватное одеяло. Она выбрала ткань для новых занавесок на кухню, несколько ярдов полосатой льняной материи и хлопчатобумажной ткани, несколько кастрюль и сковородок, мешочек кофе, и еще много всего, что могла себе позволить ее фантазия, включая разнообразие семян, и вдобавок голубого керамического кота.
Выйдя из магазина, Бриана пошла в платные конюшни Драммонда и заказала упряжку, чтобы отвезти свои приобретения домой.
Сердце пело, когда она подъезжала к окраине ранчо. «Моя земля, — ликующе подумала она. — Моя земля!» Она нахмурилась, приближаясь к дому. Огород, политый ее потом, где она работала, словно рабыня, был сухим и мертвым, весь зарос сорняками и чертополохом. Отвязав свою лошадь от наемной, Бриана отвела ее в загон.
Она почувствовала присутствие Шункаха еще до того, как он начал говорить.
— Все нормально?
— Все прекрасно! — воскликнула Бриана. Она обняла мужа за шею и громко чмокнула в щеку. — Ты смотришь на богатую женщину.
Шункаха нахмурил брови:
— Я не понимаю.
Улыбка покинула лицо Брианы.
— Прошлым летом умер мой дядя. Он оставил мне дом, землю и приличную сумму денег. Я догадываюсь, он знал, что тете Гарриет они не будут нужны, но не мог допустить, чтобы это продали чужому.
Шункаха кивнул, выражение его лица было равнодушным.
— Разве ты не понимаешь, что это значит? — спросила Бриана, расстроенная отсутствием энтузиазма у индейца. — Это место наше. У нас есть дом, место, где вырастет наш сын. Нам не придется больше скитаться как бездомным нищим.
— Так вот кто я? задумчиво произнес Шункаха. — Бездомный нищий.
— Я не подразумевала тебя, — быстро сказала Бриана.
— И все же, — медленно ответил Шункаха, — это то, кем я стал. Ведь у меня нет дома. Белый человек отнял его.
— Здесь твой дом, — сказала Бриана, напуганная выражением его глаз и обреченностью, прозвучавшей в голосе.
Шункаха огляделся вокруг, потом покачал головой:
— Па Сапамой дом.
Бриана заглянула в глаза Шункаха. Он снова стал чужим, отделившись от нее традициями и верованиями, которых она никогда полностью не разделит.
Она знала, что индейцы не могли понять смысла владения землей. Но, конечно, когда Шункаха подумает над этим, он осознает, как им повезло. У них было место, где можно жить, место, которое никто и никогда у них не отнимет. Оно принадлежит ей; в банке Винслоу есть документ, говорящий об этом.
Невольно Бриана положила руку на живот. Там, под ее рукой, лежит сын Шункаха. Когда-нибудь эта земля станет его.
С тяжелым сердцем она подняла один из перевязанных пакетов и понесла его в дом.
Какое-то мгновение Шункаха смотрел на остальные покупки, а потом затащил их в кухню. Он стоял в дверном проеме и наблюдал, как Бриана развязывает свои приобретения и раскладывает их.
— Что я смогу сделать? — спросил он.
— Нам нужны дрова, — ответила Бриана.
Шункаха Люта горько улыбнулся:
— Я нарублю.
Он нашел в амбаре топор и провел следующий час за рубкой дров, вспоминая очень ясно то долгое время, которое он провел, валя лес, чтобы расчистить место для дороги белых.
Сложив дрова у дома, Шункаха подумал о Бриане. Теперь это была ее земля, и он знал, что она не захочет уезжать после того, как родится ребенок. Как и все белые, она чувствовала необходимость пустить корни на одном клочке земли, проводить зиму и лето в одном и том же месте. И снова индеец задавал себе вопрос, как белые осмеливаются говорить, что владеют землей.
Он прошел к задней части дома. Заглянув в окно, Шункаха увидел, как Бриана суетится на кухне. Она замесила тесто для хлеба и поставила его подниматься на печь, пока чистила картошку. Он слышал, как Бриана тихо напевала во время работы, видел гордость в глазах, когда она оглядывала аккуратную комнату. Они пробыли здесь всего один день, но на кухне уже было заметно присутствие истинной хозяйки. На столе лежала яркая цветная скатерть, кувшин с весенними цветами украшал подоконник, а на полке восседал голубой керамический кот.