Любовь по обмену. Разрешите влюбиться
Шрифт:
Трудно объясниться, когда вы говорите на разных языках, а под рукой нет даже словаря. Еще труднее сделать это через закрытую дверь.
Быстро перевожу парню ее слова, и Джастин подскакивает:
– Еще бы. У меня ведь телефон сутки выключен! – Помогает мне подняться, забирает плед и подсказывает: – Окно.
Я не могу вылезать в окно, пока он на меня пялится. Только не это. Блин! Мои шортики такие короткие, что их и шортиками-то назвать стыдно. Но выхода нет – едва створка открывается, молча запрыгиваю на стол, перелезаю на подоконник и осторожно выпрыгиваю на крышу.
– Белые, – бормочет себе под нос американец.
– Что? – Спрашиваю, обернувшись.
Стук
– Ничего, – отмахивается он. – Спокойной ночи, Зоя.
И закрывает окно прямо перед моим носом. Еще секунду смотрю через стекло, убеждаюсь, что Степина коробка надежно спрятана в шкафу, и только тогда делаю шаг в сторону и прячусь в темноте.
Вижу, как Джастин открывает дверь и берет из рук моей матери телефон. Дольше не жду, крадусь по крыше и возвращаюсь в свою комнату. В ней прохладно. Поэтому, едва коснувшись подушки, я крепко засыпаю.
Мне снится… нет, не угадали.
Мне снится Слава.
– Ты меня любишь? – Спрашивает он.
Его глаза недоверчиво сощурены, плечи заметно напряжены.
– Я… я… – кто-то лишает меня способности говорить. – Я… – Натягиваю на лицо улыбку, беру его за руку и пытаюсь улыбнуться. – Конечно, люблю…
На часах 3 p.m. [4] .
Наконец-то, я перевел стрелки, и теперь живу по местному времени. За окном светит солнце, его лучи жидким золотом отражаются от купола собора, расположенного на горе недалеко от здания университета. Мои пальцы немеют – никогда еще не приходилось столько записывать. Кажется, даже намечается мозоль.
4
15.00
Снова гипнотизирую циферблат. Скорее бы, конец занятия. Монотонный голос преподавателя вгоняет меня в сон, а я и так не выспался – зарядил вчера телефон и долго не мог вылезти из соцсетей. Люди, которым, на самом деле, малоинтересно, что вообще со мной происходит, закидали меня сообщениями: «Где ты, чувак?», «Как там?», «Уже пробовал водку?», «Видел снег?», «Правда, что они ходят с каменными, злыми лицами?», «С медведем сфоткался?».
Первый раз в жизни не хотел отвечать. Никому.
Поразительно, но всего неделю назад я мог поржать вместе с друзьями на эту тему, но теперь все их вопросы о России казались мне такой чудовищной дикостью – почти оскорблением, что мне становилось за них стыдно.
Никто не спрашивал, как я тут устроился, как себя чувствую, чем занят. Их больше интересовало, сколько русских цыпочек успел отыметь за время пребывания в стране балалаек, матрешек, пьющих мужчин-коммунистов, целующихся друг с другом взасос, и женщин в меховых шапках, танцующих прямо на улице балет. А мой бывший партнер по команде Брайан даже умудрился спросить, не познакомился ли я с хакерами, которые повлияли на выборы в США. Вот же цирк.
Качаю головой и вспоминаю, что обнаружил на почте больше десятка писем от Фло. В одних она обвиняла меня в эгоизме, в других взывала к здравому смыслу. Все ее послания начинались с воспоминаний о наших лучших днях, продолжались признаниями в любви и заканчивались попытками заставить одуматься и заключить с отцом мировую. Эта девушка маскировала свои угрозы под высокопарными фразами и в конце тирады официально и сухо подписывалась – «Флоренс». Эффектные выступления – ее фишка.
Жаль только, Фло не замечала, что все ее слова, как и она сама, были
Нам было достаточно хорошо вместе. Ровно так, как бывает привычно и удобно престарелым супругам, которые встречаются лишь три раза в день – на завтрак, обед и ужин, чтобы обсудить погоду, политику и размер собственного трастового фонда.
Фло всегда заботилась обо мне: следила за тем, как я одет, что поел, где провожу свое время и из вежливости даже интересовалась, как мне хотелось бы провести выходные.
Но никогда она не заглядывала мне в душу.
И меня… устраивало.
В спорте я мог быть собой, на учебе – циничным, равнодушным негодяем, дома – трудным, проблемным сыном, а с ней – идеальным Кеном рядом с такой же тщательной уложенной и безупречной Барби с осанкой манекенщицы и достоинством богатой наследницы. Почему все время, что мы были вместе, я потакал ей во всем? Вероятно, чтобы не огорчать родителей, для которых с подросткового возраста я привык считаться сплошным разочарованием.
Не знаю.
Но только сейчас понимаю, что не чувствовал к Фло ничего больше дружеской привязанности. И мое сердце никогда прежде так не пело, мозг не взрывался, а внутренности не стягивало тугим узлом при виде девушки, как это происходило сейчас, здесь, в Росси, с Зоей. Бледной, вечно краснеющей Зоей, маленькой занудой, рядом с которой вечно хотелось посидеть подольше, послушать ее забавный акцент, украдкой коснуться бархатной кожи или мягких волос и сделать вид, что это произошло случайно и совершенно ненамеренно.
Зоя. Неидеальная ни в чем.
Уникальная…
При одной только мысли о ней, на лицо снова лезет идиотская улыбка, которую еще и просто так не сотрешь. Уверен, что выгляжу совершенным недоумком, думая о ней, но ничего не могу с собой поделать. Думаю, думаю, думаю. Меня будто подменили, сломали, рассыпали и собрали вновь – настолько я себя не узнаю.
14
Когда нас, наконец, отпускают с занятий, скручиваю тетрадку в трубочку, прячу карандаш в карман и встаю. Немногочисленные иностранные студенты, которые, в отличие от меня, кажутся не столь шокированными сложностью русского языка, подтягиваются к выходу, оживленно болтая друг с другом, а я, пользуясь возможностью, подхожу к окну и молча смотрю на город.
Современные высотки соседствуют со старинными деревянными зданиями, роскошные дома с серыми блочными пятиэтажками. По улицам гоняют и красивые, дорогие тачки, и ржавые уродливые консервные банки, магазины пестрят яркой рекламой, перетягивающей внимание с их облупившихся фасадов. Они пугают высокими ценами и удивляют качеством фермерских продуктов и вкуснейшим хлебом.
Чистота, уют, грязь, хаос… При взгляде на все это в голове рождается целый водоворот эмоций. Как в одном городе могут обитать модные хипстеры с айпадами и помятые мужичонки, уныло бредущие куда-то с банкой пива в руке? Как могут сочетаться милые кафе с вкусным кофе и прекрасным обслуживанием и урны, переполненные мусором и окурками на входе?