Любовь по ошибке
Шрифт:
– А что мама? Она фельдшер на скорой, ее трудно испугать. Пришла ко мне вечером и спросила, правда ли, что я... ну, в общем, правда ли.
Я остановилась на светофоре и отвернулась - якобы посмотреть в левое зеркало.
Ежику ясно, что она тебя спросила. «Если уж ребенок знаком с твоей дамой, не собираешься ли ты, сынок, жениться?» Как-то так. И я даже спрашивать не буду, что ты ответил.
Эту тему мы с Кириллом не обсуждали, поскольку все было ясно без слов. Просто встречаться, заниматься любовью - как-то сразу стало понятно, что этого нам мало. «Поживем вместе, а там будет видно» - такой вариант не годился из-за детей. Тут мы сходились во мнении: либо настоящая семья, либо не стоит и затеваться. Но получится ли? Конечно, никаких гарантий никто никогда дать не может, но если пожениться хотят два человека, у каждого из которых прицеп, подумать надо крепко. Иначе плохо будет всем.
Да, мы еще слишком мало знали друг друга. Далеко не все наши тараканы перезнакомились между собой и заключили пакт о мирном сосуществовании. Но это было не самым главным. Дети - вот о чем мы беспокоились в первую очередь. Именно от них зависело очень многое.
– Кстати, мама привезет Ксю в августе, - добавил Кирилл, когда загорелся зеленый.
– И что, захочет познакомиться со мной?
– я покосилась на него и чуть не проморгала опасный маневр в соседнем ряду.
– Не знаю. Возможно. Смотрите на дорогу, Елена Максимовна. Я не для того три часа представлял себе всякие жуткие непристойности кое с кем в главной роли, чтобы вместо их реализации оказаться в больнице. По уши в гипсе. И, кстати, рядом со мной сидела такая девочка... Загорелая, в шортиках. Коленкой норовила притиснуться. Но я был как кремень. И думал только о тебе.
– Ковалев, замолчи!
– прошипела я.
– Тут даже припарковаться негде. И стекла у меня. не как у твоей кукушки.
– А что не так с твоими стеклами?
– он улыбнулся той самой сволочной улыбкой, от которой я мгновенно растекалась лужей. Во всех смыслах.
– Не тонированные!
– Тогда до дома терпи. Надо же, как тебя разобрало. Вы только посмотрите, товарищи, какая распущенная женщина. Прямо нимфоманка. Никаких моральных устоев. Вот из-за таких мы и не построили коммунизм. Одни кружевные трусы на уме и секс в неестественных позах.
– Я тебя убью сейчас!
– меня разбирал дикий хохот, но я корчила свирепые рожи.
– Еще и некрофилка. Учти, эрекция post mortem[1] - это миф. Для этого надо умереть, лежа на животе. Да и то не факт.
– Прекрати, или пешком пойдешь!
– А ты подумала, сколько тебе придется ждать, если я отсюда до Озерков буду пешком добираться? Заскучаешь и постираешь вручную.
Все это он говорил, нацепив солнечные очки, с непрошибаемым выражением лица и интонациями партийного работника на отчетно-выборном собрании. Во всяком случае, так я себе это представляла.
– Кстати, а мы куда едем-то?
– спросила, с трудом проглотив слюну.
– Давай ко мне. Чтобы не пришлось ехать переодеваться. У меня совещание утром, а потом к юристу насчет Ксю.
В бежевых летних брюках и трикотажной рубашке с крокодильчиком Кирилл и правда выглядел неформально. Мне на работу надо было к одиннадцати, и я вполне могла по пути заскочить домой.
Целоваться мы начали, как только я заехала во двор и выключила двигатель.
– Начнем прямо здесь?
– я просунула ладони под его рубашку.
– В твоей-то Буратине? Я, знаешь, уже не юноша. Вот так завяжешься в узел, а потом диклофенак вовнутрь и снаружи.
– Какой обман, - вздохнула я разочарованно.
– А я-то думала... На вид, вроде, вполне крепкий мужчина. Молодой. А оказалось, старый дед.
– Насколько я помню, скоро ты меня догонишь. В смысле, возрастом.
– А может, хватит уже болтать?
Эти паскудные разговоры по дороге так меня завели, что я действительно готова была начать раздевать Кирилла прямо в машине.
– И правда...
Его язык быстро пробежал по моим губам, настойчиво раздвигая, пробираясь между ними. Как же мне нравилось с ним целоваться! Чувствовать его дыхание, прикосновения бороды к щекам. Каждый раз это было похоже на... «Болеро» Равеля. Сначала мягко, неторопливо, вкрадчиво - пока не превращалось в настоящий дикий экстаз. Иногда я закрывала глаза и полностью отдавала себя в его власть. Иногда наоборот целовала сама - как будто пила воду из родника в жаркий день и никак не могла напиться. И знала, что он подчиняется мне. А иногда мы были на равных - как на качелях.
– Лена...
– с теми особыми нотками желания, чуть хрипловато, задыхаясь. Их не только слышишь, их чувствуешь всей кожей, как мех, как бархат. Они ласкают, дразнят, томительным теплом проникают вглубь.
– Слушай, я весь день по жаре. Вонючий, как козел. Мне надо в душ.
– Предатель! Дезертир!
Я расстегнула одну пуговицу на блузке, вторую. Кирилл потянулся ко мне, но на полпути остановился, открыл дверь и выбрался из машины.
Так, да? Игры? Ну хорошо.
Я подождала, пока он зайдет в дом. Вышла, поставила Буратину на сигналку, поднялась на крыльцо, села на качели. А вот теперь ты подожди. немного. Расстегнув остальные пуговицы, я провела рукой по груди. Нет, ну это невыносимо. Наверно, кое-кто прав, и я действительно нимфоманка. Или. просто очень соскучилась.
Досчитав до ста, я вошла в холл. В ванной шумела вода, но все равно подошла на цыпочках. Прислонилась к стене, представляя Кирилла под душем. Постояла немного, осторожно открыла дверь.
– Не крадись, иди сюда!
Раздевшись, я отодвинула створку кабины и мгновенно попала в его объятия - так крепко, что пискнула от неожиданности. И тут же сжала ладонями его ягодицы, прижимаясь еще крепче. Чувствовать напряжение мужской плоти, так близко, так горячо и многообещающе
– от этого я просто шалела.
– Ничего себе.
– Это точно не post mortem.
– шепнул он мне на ухо.
– Согласись, живая лучше. Еще нельзя. так?
Таблетки я начала принимать, но в первый месяц они ничего не гарантировали.
– Пока нет.
– Жаль.
Пар в потолок, теплые струйки воды, текущие по лицу, прохлада кафеля за спиной. Губы дразняще, щекотно пощипывают соски, сначала один, потом второй. Руки спускаются от груди по животу, как будто разыскивают знакомый путь. Чуть медлят, почти достигнув цели, поглаживая складочки, где заканчивается внутренняя сторона бедра. Я запрокидываю голову, закрываю глаза, и под веками вспыхивают ослепительно яркие огни - белые, зеленые, лиловые. Те, которые рождаются под его пальцами и пробегают по всему телу.