Любовь по расчету
Шрифт:
— Подержите мазь, — попросила Алисия. Майлз понюхал снадобье.
— Пустяки, царапина и пара сломанных ребер. Не стоит из-за этого суетиться.
— Хорошо, что так отделались, могли потерять жизнь.
Алисия положила мазь на ребра. Майлз напрягся, и она извинилась и покраснела. Прикосновение ее пальцев не причиняло боли, скорее успокаивало.
— Итак, что же будет дальше? — Алисия старалась отвлечься от ощущения все еще упругих мышц мужчины.
Майлз пожал плечами.
— Ничего, Будем пристально наблюдать за нашим новым родственником
— Вы не собираетесь оповестить власти об этом происшествии? — Алисия недоуменно подняла брови. — Ведь это же убийство, к тому же, двойное покушение на убийство.
— У нас нет доказательств. Труп не заставишь давать показания. У Гайона и де Лейси по равному количеству свидетелей.
— Но...
— О, поверьте, мне, как и вам, это не доставляет удовольствия, но у нас связаны руки. Если обратиться к правосудию, придется решить спор в поединке. Вы видели руку Гайона? Каждый лорд приграничной полосы с детства обучается искусству борьбы, но сейчас Гайону не одолеть де Лейси. Может быть, если повезет, мне удастся в темном уголке всадить ему нож в спину. Моя валлийская кровь допускает подобные нарушения законов чести.
— Вы не сделаете этого!— ужаснулась Алисия. — Он друг Арнулфа и вассал де Беллема! Роберт посадит вас на кол где-нибудь на перекрестке и оставит гнить заживо!
Майлз криво усмехнулся в ответ, в этой гримасе была не только физическая боль. В такие минуты он острее ощущал одиночество. Кристина была не единственной жертвой болезни — в замке тогда умерли четверо. И хотя прошло два года, шрамы в душе еще не зарубцевались. Алисия, сама не зная того, разбередила рану, напомнив о потере.
Майлз вернулся к действительности и увидел, что женщина очень напугана.
— В чем дело? Я просто пошутил...
— Вам не пришла бы в голову подобная шутка, если бы вы были знакомы с жестокостью Мориса, — горько сказала она. — Вам не приходилось сидеть за столом с Робертом де Беллемом, Уолтером де Лейси, когда те возвращались после пыток какого-нибудь бедняги, еще не остывшие от сатанинского наслаждения страданиями и криками несчастного, и гадать при этом, не придется ли вам и вашей дочери стать очередной жертвой, - ее губы дрожали, Алисия резким движением приложила край полотна к ребрам. — Держите, — скомандовала она.
— Алисия...
Та накладывала повязку, а он вдыхал еле уловимый аромат розовой воды и тепла ее тела. Вдруг Майлз отпустил конец повязки, обхватил тонкую талию и наклонился для поцелуя.
Алисия вздрогнула. Майлз ощущал ее волнение, затем ее губы раскрылись, руки обвились вокруг его шеи, повязка выскользнула из рук.
Этот порыв вызвал более глубокое желание. Майлз забыл, что он не такой, как Морис, забыл Гайона и Роберта де Беллема, забыл все, кроме учащенного биения сердца при близости этой женщины.
Алисия тихо вскрикнула, но не стала сопротивляться ласкам. Майлз распустил ее густые черные волосы, гладил их, расчесывал пальцами, целовал лицо, шею, мочку уха и снова губы. По том развязал шнуровку корсажа, гладил грудь, пока соски не затвердели под его пальцами, а женщина издала глубокий грудной вдох, похожий на стон.
— Алисия, прикажите служанке, чтобы нас не беспокоили, — хрипло произнес он, целуя ее в висок.
Та не сразу поняла, но когда смысл слов достиг ее затуманенного сознания, тут же очнулась. Представила, что подумает Агнес, слушая за портьерой, как хозяйка отдается едва знакомому мужчине, как неловко будет предстать перед служанками с растрепанными волосами, вспухшими от поцелуев губами... Ей вспомнился день семнадцать лет назад, когда... Алисия стала противна сама себе и вырвалась из объятий.
— Я не падшая девка, — упавшим голосом сказала она.
— Что?! Алисия...
— Если вам нужна женщина, в замке много служанок, привычных к посягательствам Мориса, они облегчат ваши страдания.
Алисия собрала волосы и стала неловко укладывать их в прическу.
Майлз проклинал себя за глупость. Зря он упомянул служанку и этим напомнил необходимость соблюдать приличия.
— Мне не нужна другая женщина, я хочу только вас, — настаивал он, пытаясь приблизиться. Алисия отступила на несколько шагов.
— Вы хотите сделать из меня публичную девку в моем же доме, перед моими слугами и вассалами!
— Не говорите глупости! Зачем, как вы думаете, я попросил поговорить со служанкой?
— Что я должна была сказать ей?
— Что угодно. Что нам нужно обсудить личные дела, поговорить о свадьбе и приданом.
— Это с распущенными волосами?
— Вы дали понять, что не возражаете... даже очень не возражаете...
Алисия залилась краской, отчаянно стараясь придать волосам подобающий вид. Майлз прав, она действительно была не против... потеряла голову...
— Вы воспользовались порывом, — почти кричала она, сдерживая рыдания.
— Да. Обвиняйте меня, потому что обвинить себя вы не в состоянии.
Алисия разрыдалась, тело сотрясалось от горечи, которая, казалось, разрывала ее изнутри.
— О, святой Иисус! — Майлз сделал шаг к ней, не зная, упрекать или успокаивать.
Кади заскулила и завиляла хвостом. Гайон вошел в комнату со свитком пергамента, но вдруг остановился.
— Прошу прощения, не думал...
— Не о чем думать! — ответила Алисия сквозь слезы и, подобрав юбки, буквально вылетела из комнаты.
Гайон стоял в оцепенении.
— Ничего не спрашивай, — предупредил Майлз, опустившись на кровать и обхватив голову руками. — Я делаю одну ошибку за другой. Где Юдифь?
— Просвещает поваров, — Гайон испытующе смотрел на отца, желая понять, как следует истолковать увиденную сцену. Маленькое пурпурное пятнышко виднелось на ключице Майлза, а платье Алисии спереди было измазано зеленой мазью.
— Можешь забинтовать переломанные ребра? — Майлз передал сыну полоску полотна, лицо хранило непроницаемое выражение. Гайон взялся за дело. Последняя Уэльская компания дала ему богатую практику.