Любовь по расчету
Шрифт:
Отрывочные фразы, сказанные в бреду, открывали завесу над частью жизни мужа, скрытой от Юдифи. Его отношения с Розин, неровные, как течение горной реки, горько-сладкие, как алоэ с медом. Однажды, смеясь, он назвал ее Алле и сделал предложение, вызвавшее волнение и любопытство. Она не знала, что такое положение возможно, но, приходя в себя, Гайон не путал ее с другими женщинами. «Котенок», — он виновато улыбался, сознавая свою слабость. Это был подходящий момент, чтобы отомстить за покровительственное отношение, но вкус его был горек. На третьи сутки состояние
Майлз вспомнил, как двумя годами раньше боролась за жизнь Кристина. Волосы Гайона были мокрыми от испарины, скулы выступали, как острые лезвия, под ними вместо щек зияли две синюшные впадины.
Майлз и Юдифь обменялись взглядами. В глазах девушки застыл страх — она больше ничего не могла сделать для мужа. Его судьба находилась в руках Божьих, на выздоровление не приходилось надеяться. Юдифь не решалась заглядывать в будущее. Жизнь продолжалась.
Майлз вышел из комнаты, Юдифь поспешила следом. Он припал к колонне у молитвенной арки, в углублении которой висел крест, пальцы намертво впились в камень, невидящие глаза смотрели в пустоту.
— Я сделала все, что могла, — она положила руку на плечо свекра. — Гайон еще может поправиться... если сердце выдержит.
В глазах Майлза стояла невыразимая боль.
— Как это случилось? Юдифь рассказала.
— Эрик какое-то время не сможет владеть рукой. Я почти не говорила с женщиной и ее мужем. Они сказали, что Гайон спас им жизнь. Правда, сейчас от этого никому не легче.
— Да, — вяло согласился Майлз.
Юдифь понуро вернулась в спальню, где лежал больной.
Два часа спустя де Бек пришел с сообщением, что Уолтер де Лейси стоит у ворот замка и просит впустить его.
Юдифь отложила ступку, в которой толкла сушеную траву.
— Что ему нужно?
— Госпожа, его чуть не хватил удар, когда он увидел нашего нового егеря.
— Жаль, что не хватил.
Де Бек откашлялся. С того дня, когда Гайону стало хуже, молодая госпожа почти не ела и не отдыхала. Лицо стало почти прозрачным, она шаталась от слабости. Ее единственный защитник сам был на пороге смерти. Де Бек тяжело вздохнул.
— Судя по тем слухам, которые дошли до меня, вам бы лучше привести молодую женщину в свою комнату, чтобы она не попалась на глаза Уолтеру.
Юдифь немного подумала и послала служанку за Элфин.
Та послушно явилась, оставив работу на кухне. Руки, испачканные мукой, огромные голубые глаза застыли в напряженном ожидании.
— О, миледи, умоляю, не отдавайте меня в Торнифорд! — несчастная упала на колени. — Лучше я наложу на себя руки!
Юдифь смотрела на склоненную белокурую головку, сжатые кулачки, такие изящные, что казались детскими.
— Встань, — спокойно произнесла она. — Неужели ты думаешь, что я отдам тебя этому подонку после того, как мой муж, возможно, поплатится жизнью за твою свободу?
Девушка, всхлипывая, встала.
— Говоришь, убьешь себя? — холодно продолжала Юдифь. — Уж лучше продырявь ножом его поганое сердце, — в голосе звучало презрение.
– Элфин, так тебя зовут?
— Да, миледи, — бедняжка дрожала.
— Ну, ладно, Элфин. Возьми себя в руки и перестань трястись. В моем замке не место слабонервным. Обещаю, он тебя не получит. А теперь возьми вон ту корзину с шерстью и поработай здесь. Если что-нибудь понадобится, попроси Хельгунт.
Элфин с готовностью повиновалась.
«Соплячка», — подумала Юдифь с раздражением, но тут же упрекнула себя за поспешный вывод, вспомнив, как в первые дни замужества сама была охвачена паническим страхом, не зная, чего ожидать от Гайона. Вспомнила его спокойное шутливое обращение, рассеявшее тревогу. Если теперь она не боится мужа, то это только его заслуга. Кроме того, до свадьбы Элфин была крепостной, собственностью лорда Торнифорда, имевшего право делать с ней все, что ему заблагорассудится. Немудрено, что она испытывает робость перед властью хозяина.
В зале у камина стоял Уолтер де Лейси. ФитзУоррен, управляющий, поднес ему чашу с вином. К своему неудовольствию, Юдифь увидела, что де Лейси и отец Джером о чем-то оживленно беседуют. По выражению лица Уолтера она поняла, что ему известно, в каком состоянии находится Гайон, и он чрезвычайно рад этому.
Подавляя желание сказать грубость, Юдифь приветствовала гостя, как требовали приличия.
Де Лейси высокомерно улыбался, рассматривая свои ногти.
— Огорчен, что ваш муж так серьезно ранен, но это его собственная вина. Не следовало вмешиваться в мои дела на моей же территории.
Отец Джером нахмурился.
— Милорд, как я понимаю, он встал на защиту невинных путников, с которыми грубо обошлись.
— Увиливающий от службы егерь и беглая крестьянка? — де Лейси саркастически захохотал.
– Гайон ФитцМайлз помешал моим людям выполнить свой долг. Я намерен взыскать с него компенсацию за смерть моего капитана.
— Ваш бывший егерь — свободный человек, и может работать там, где хочет, а его жена — не больше крепостная, чем я, — парировала Юдифь, не скрывая отвращения.
— У меня есть документ, подтверждающий это, — вмешался отец Джером. — И две копии. Лорд Гайон позаботился об этом до того, как ему стало хуже.
— За деньги можно подделать любой документ, — съязвил де Лейси.
Отец Джером залился краской.
— Этому есть много свидетелей, почти весь Торнифорд. Свадьба была многолюдной, и вам, милорд, не удастся доказать, что вольная не подлинная, хотя она разорвана на части и испачкана.
— Значит, вы отказываетесь вернуть их мне?
– обратился де Лейси к Юдифи. Та была мертвенно бледна, только золотистые веснушки выделялись на лице, но твердо встретила его лисий взгляд.