Любовь по расчету
Шрифт:
Алисия не ожидала такого поворота событий.
— Это невозможно!
— Прощение или согласие? Ранулф Фламбард за соответствующее вознаграждение сотворит чудо, а я не приму отрицательного ответа... без крайне уважительных причин.
Алисия дрожала от волнения.
— Могу их представить, — неуверенно сказала она.
Майлз настаивал. На каждый протест у него был готов ответ и разумное решение. Он показал беспочвенность ее страхов... кроме одного. Алисия сообщила имя отца Юдифи. Майлз очень удивился.
— Да, — сказала она в отчаянии. — Ему было четырнадцать, а мне двадцать восемь, и за одну ночь он многому научил меня, тому, на что у Мориса не хватало воображения.
— Боже праведный! — Майлз силился переварить услышанное.
Алисия ожидала, что он выразит отвращение, но этого не произошло.
Прошла минута. Майлз овладел собой. Алисия дрожала так, что казалось, можно услышать стук костей. Он положил руку на плечо женщины.
— Это в прошлом. Зная его, могу сказать, даже в четырнадцать лет его невозможно было совратить без собственного на то желания.
Алисия вспомнила, как это было — она, еще не будучи полностью уверена в разумности своего плана, и он, уже принявший решение. — Значит, вы выйдете за меня?
— Неужели вы хотите сказать, что вам это безразлично? Ведь я намеренно обманула мужа.
— Вы сами себя достаточно наказали, — Майлз взял ее руки в свои. — Я не сомневаюсь в вашей порядочности. У валлийцев есть пословица: плоха та любовь, которую уносит первый порыв ветра. Считаю, ваш грех гораздо меньше моего — я делил свою постель с женщинами, но не только от отчаяния, но и ради удовольствия. Губы Алисии дрожали.
— Вы очень настойчивы, милорд.
— Это говорит валлийская кровь, — Майлз повеселел.
— Сейчас не могу дать ответ, — Алисия чувствовала, что сгорает на костре собственной страсти. — Вы застали меня врасплох, я не могу здраво рассуждать.
Майлз хотел обнять ее, но решил не рисковать — приходилось соблюдать осторожность, как с чутким оленем на охоте, где не допускалось никаких резких движений.
— Хорошо, поживите в своем поместье. Это даст время на размышление.
Алисия сделала пару шагов назад. Ясно, его решение принято. Он знал ее сокровенную тайну и не считал, что это повлияет на их отношения. Впервые в жизни Алисия чувствовала, что человеку нужны не ее земли, а она сама. Это наполнило сердце гордостью и сознанием собственной значимости. Жаль только, что это чувство опоздало на тридцать лет.
— Вижу, вы не часто уступаете в споре.
— Зависит от темы, — ответил он с обезоруживающей улыбкой, разбередившей ей душу.
— Я могу проводить вас до поместья, если желаете. Сейчас у меня дело с Хью Честером — ему нужен сильный боевой конь, способный выдержать его тяжесть. Но дня через четыре я освобожусь.
Алисии показалось, что Майлз пытается навязать ей угодное ему решение.
— Придется придумать другой ход, — Майлз все еще улыбался.
Глава 13
К радости Гайона поездка в Уэльс прошла без особых приключений, ибо у него так трещала голова, словно череп был готов развалиться на кусочки. Веки налились свинцом, язык не ворочался, он с трудом двигался. С тех времен, когда он мог выпить изрядную порцию эля, многое изменилось. Оставив двор, Гайон вел трезвый образ жизни, что ослабило способность употреблять много спиртного без последствий.
Конечно, перед отъездом он не слишком учтиво обошелся с Юдифью, но плохое самочувствие и ее недовольный вид не располагали к нежности. Сознание вины и предвидение, что по возвращении необходимо загладить недоразумение, только усилили головную боль и вызвали тошноту и рези в желудке.
Солнце стояло в зените и слепило глаза, когда они подъехали к дому. Мейдок в своем красно-коричневом плаще истекал потом и напоминал вареного рака. Дыхание со свистом вырывалось сквозь сжатые посиневшие губы. Гайон помог ему спешиться, и оба вошли в дом.
Элунед радостно бросилась к деду и крепко обняла его. Потом подошла к Гайону.
— У мамы родился малыш, — объявила она. В карих, как у Розин, глазах застыла тревога. — Девочка, — она прижалась к руке Гайона.
— Знаю, мой ангел, — Гайон поцеловал девочку в макушку.
Повитуха с любопытством рассматривала гостя. Рука, наливавшая бульон в деревянную чашу, застыла в воздухе.
— Роды были довольно легкими, — она слегка наклонила голову в знак приветствия. — Ребенок не крупный, но здоровый.
Дочь Мейдока никогда не скрывала своих отношений с хозяином приграничной полосы, и повитуха с интересом изучала знатного лорда.
— Можно взглянуть на них? — спросил Гайон по-валлийски, заставив голос звучать как можно более почтительно, ибо местные женщины обладали обостренным чувством собственного достоинства. Жизнь в этих местах часто зависела от искусства женских рук, и они пользовались всеобщим уважением.
— Отнесите ей бульон, милорд. Учтите, она еще слаба.
Элунед хотела пойти с Гайоном, но дед поймал девочку в объятия и попросил принести воды. Женщина, присмотревшись к его лицу, что-то пробормотала и стала искать нужную траву, чтобы облегчить дыхание старика.
Гайон бесшумно прошел за занавеску, отделявшую постель Розин, и поставил чашу на стол у изголовья. Розин открыла глаза. На мгновение ей показалось, что она грезит во сне, или, что еще хуже, у нее началась послеродовая лихорадка, вызывающая галлюцинации. Но мужчина, представший перед ней, был покрыт дорожной пылью, усталое лицо блестело от пота, и вообще, он не походил на призрак. Напротив, смотрел на нее темными задумчивыми глазами, словно не знал, как воспримут его появление. Розин присела, облокотившись о подушку, и тихо произнесла его имя.
— Дорогая, — Гайон взял ее руку в свою и опустился перед кроватью на колени.
Розин заметила, что Гайон в кольчуге — официальном наряде смотрителя границы. Значит, выехал по делу.
— Рада, что ты приехал, — она почувствовала, что голос выдает волнение, которое пыталась скрыть.
— Разве ты сомневалась?
— Никто тебя не обязывал.
— Считаешь, на мне не лежат обязательства? Взгляд Гайона остановился на деревянной люльке и крошечном комочке в ней. В глазах Розин мелькнул испуг— она не в состоянии оказать сопротивление, если ему вздумается предъявить права на дочь.