Любовь по учебнику психологии

Питерс Энн

Майк нахмурился, растерявшись.

– С таким... неодобрением, – смущенно уточнила Хэлли. Да, конечно, она перестаралась. – Должно быть, я пристрастно отношусь к Джои. Он такой молодчина; и только потому, что он немного неотесан, некоторые думают... – Она запнулась под тяжелым взглядом Майка.

– По-вашему, я один из «некоторых»? Мне казалось, что вы могли уже узнать меня получше.

Он отвернулся от нее и направился прочь.

– Майк! – крикнула Хэлли ему вслед. – Черт возьми!

– Любовная ссора?

Гилберт Смит. Хэлли закрыла

глаза и про себя сосчитала до десяти, прежде чем опять взглянуть туда, где он стоял с надменной ухмылкой на лице, облокотившись на свою побитую «субару». В самом деле, что она в нем могла найти?

Вскинув голову, Хэлли уничтожила его презрительным взглядом и села в машину.

Когда Хэлли въехала на дорожку, ведущую к ее дому, Эдит на своей половине нежно целовала на прощание Билла О'Рурка. Хэлли, все еще в жутком настроении от себя самой, от Гилберта Смита, Майка Паркера и вообще от всего мира, только коротко махнула им и направилась в дом. Ей следовало бы предвидеть, что Эдит немедленно последует за ней, негодующе выговаривая:

– Ты была невежлива с Биллом, Хэллоран.

– Нет. – Хэлли бросила на стол ключи и поставила разогреваться чайник. Больше для того, чтобы занять себя чем-нибудь, а не от желания выпить чаю. – Я просто не хотела вмешиваться в вашу нежную сцену.

Она облокотилась на стол и скрестила руки.

– Итак, ты влюблена в него, мама? – Дурное настроение придало ее голосу резкий тон.

Но Эдит спокойно спросила:

– А ты этого не хочешь?

– Конечно, хочу, мама. – Хэлли громко выдохнула и покачала головой, стыдясь за себя. – Не обращай на меня внимания. Я не знаю, что со мной...

– Зато я знаю, – мягко сказала Эдит. Она встала рядом с дочерью и погладила ее по голове. – Мне кажется, ты одинока, дорогая. Я думаю, тебе...

– Нет! – Разозленная, Хэлли уклонилась от прикосновения матери. – Не начинай опять, мам. Пожалуйста.

– Почему не начинать? – Как правило, рассерженного тона Хэлли оказывалось достаточно, чтобы Эдит замолкла, но сегодня она не сдалась. Вспыхнув от волнения, она настаивала: – Почему мне нельзя вмешиваться, если из года в год я наблюдаю за тем, как ты хоронишь себя в своей работе, заботясь о чужих детях, когда тебе давно пора растить своих? Тебе просто необходимо влюбиться, выйти замуж и испытать счастье семейной жизни.

– Счастье семейной жизни? – Хэлли с горьким смешком повернулась к матери и застыла в вызывающей позе. – Мама, ты, как никто другой, должна бы знать, насколько это противоречивое сочетание.

– Да нет же! – воскликнула Эдит в сильном смятении. – У нас с твоим отцом было много счастливых лет...

– Да?!

– И в том, что все рухнуло, моей вины больше, чем его.

– Что?!. – Хэлли уставилась на мать. – Мама, прошу тебя. Я ведь при сем присутствовала, помнишь?

– Да, помню. Помню, что ты была еще ребенком.

– Ребенком? – Что нашло на ее Мать? Хэлли была потрясена и буквально кипела. Уж не потеряла ли мать рассудок от того удара головой? – Мне уже исполнилось пятнадцать. Вряд ли можно назвать этот возраст детским. Поэтому не говори мне, кто во всем виноват.

– И все-таки я скажу. Мне следовало сделать это много лет назад. – Эдит взяла Хэлли за руку. – И ты выслушаешь, потому что ты не знала всего тогда.

– Ах, не знала? – Хотя Хэлли старалась говорить с сарказмом, что-то в лице матери – безмерная печаль и сожаление – заставило ее дрогнуть. – И чего же такого я не знала?

– Что я сделала аборт против желания твоего отца.

– Что?! – Хэлли открыла рот. – Но... – Она запнулась, не зная, что сказать.

Эдит отпустила руку Хэлли и, обессиленная, рухнула на стул. Она смотрела на свои сжатые кулаки.

– Я солгала ему, – проговорила она безжизненным голосом. – Я обещала не делать аборта. Он так хотел ребенка...

– Хэлли собралась было возразить, но снова закрыла рот. Не потому, что она была против абортов по сути – она верила в свободу воли. Но сделать такое, зная, что твой муж...

– Ты была больна, – прошептала Хэлли, схватив мать за плечи. – Я теперь вспомнила. Тебе даже пришлось лечь в больницу и...

– Нет. – Эдит накрыла руки Хэлли своими. Ее глаза, потемневшие от боли, непоколебимо смотрели в глаза дочери. – Это было потом, чтобы замести следы. Понимаешь, из-за известности твоего отца в местных медицинских кругах мне пришлось обратиться в одно заведение.

– Нет, – простонала Хэлли и встряхнула мать за плечи. – Ах, мама. Почему?

– Потому что я была эгоисткой. – Эдит прикусила губу и еще больше побледнела, если это вообще было возможно. – Меня интересовало только мое искусство. Мне хватило радости материнства ведь я вырастила Морган и тебя практически в одиночку. Отец был занят своей работой. Вы почти закончили колледж. И сама мысль о том, чтобы начать все сначала с третьим ребенком, была мне невыносима.

Хэлли повалилась на стул и уперлась локтями в стол, обхватив голову руками.

– А Морган знает? Обо всем, что ты рассказала мне?

– Если и знает, то не от меня.

Хэлли неожиданно охватило бешенство. Она ударила кулаком по столу.

– Как ты могла молчать? Все эти годы... – Сделав глубокий вдох, она подавила желание закричать. – Все эти годы я во всем винила отца, – наконец сказала она. – И ты допускала это.

– Да.

Чувствуя невыносимую боль от предательства близкого человека, Хэлли закрыла рот рукой, чтобы не разрыдаться.

– Как ты могла? – повторила она судорожно, затем схватила сумку и выбежала прочь.

Какое-то время Хэлли ехала бесцельно. К счастью, эта часть города была тихой, и улицы в полдень оставались почти пустынными. Иначе ей бы несдобровать. Она почувствовала, будто земля ушла из-под ног. Не было больше твердой основы в жизни.

Разум Хэлли отказывался принять такую чудовищную вещь. Внутри все протестовало. Она выехала на обочину, выключила мотор и оперлась лбом о руль.

– Хэллоран!