Любовь под соснами
Шрифт:
Посидев немного, Кристина решила умыться. Потом медленно, держась за перила, спустилась вниз и начала обзор кухонных ящиков. Может, где-нибудь завалился пакетик чая или кофе, который она не заметила? Ей всего лишь нужно выпить чаю и подумать. Немножко горячей жидкости, чтобы примириться с мыслью о том, что Двенадцать сосен… Сердце сжалось в груди, колотясь о ребра. Продать Двенадцать сосен невозможно. Об этом лучше не думать. Или после чая. Она должна найти пакетик. Очень хочется чаю.
Кристина выбрасывала на пол оставшиеся пачки продуктов. Нашла зеленые макароны. Но чая не
Раздался звонок домофона. Кто-то звонил в дверь. Она никого не ждет. Если это очередные покупатели, которых привлек баннер, пусть убираются к черту. Нет сил ни с кем разговаривать. Звонок настойчиво лез в уши, и она заткнула их пальцами. Она никому не будет открывать. Очень хочется чаю. Зеленого с жасмином. Кристина неожиданно ощутила его вкус во рту. Тупо посмотрела на рассыпанное пшено. Обнаружила, что пол на кухне очень грязный. Как давно она убиралась? Прислушалась. Звук домофона сменился стуком в дверь, и это означало, что кто-то перелез через забор и это явно не покупатель. Черт бы всех побрал. Звук в дверь стал настойчивее, ей показалось, что она услышала свое имя. Наверно, что-то случилось. Кристина выглянула в окно, но никого не увидела. Раздраженно подошла к двери и повернула ключ.
На крыльце стоял Витька.
— Привет!
Он потянулся к ней, но она отступила на шаг, не веря появившемуся перед ней реальному образу. Она похоронила Витьку в своих мыслях и на страницах исповеди. Откуда он, вообще, взялся? Может, это очередная галлюцинация? Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и по его удивленному взгляду Кристина поняла, как должно быть ужасно выглядит в длинной до колен футболке, которую носила вместо халата и с кое-как собранными волосами. Герой-любовник привык видеть совсем другой образ.
Кристина вздернула нос, она не ждала ни его, ни кого-либо вообще. Слишком поздно.
— Можно мне войти? — Витькин голос звучал неуверенно, а в обычно насмешливых глазах появилась тревога.
— Зачем? — она все же уже пережила, отказалась от него даже в мыслях, отпустила, вернула жене, девочками и работе. Какого черта он пришел сейчас, когда в ее жизни появились равнодушие и покой.
— Кофе попить, — тихо сказал он, чуть наклоняясь вперед и кладя руку на косяк двери.
Кристина издала смешок. Кофе кончился уже давно. Да и, вообще, у нее ничего нет. Даже крыльцо, на котором он стоит, и порог дома уже принадлежат банку. А еще у нее нет ничего внутри. Там все сгорело. Он слишком долго пропадал. Даже не звонил. Что ему нужно теперь?
От слабости Кристину качнуло, и она схватилась за дверь, чуть сдав позиции, Витька быстро сделал шаг, приблизившись почти вплотную. Она почувствовала его запах. Не запах туалетной воды, а запах мужчины. Ей вдруг показалось, что от него пахнет солнцем, соснами и водой. И жизнью. А от нее пахнет плесенью и затхлостью, несмотря на то, что большую часть времени она проводила в саду под соснами. Кристина отодвинулась.
— У меня нет кофе.
— Тогда чаю.
Кристина почувствовала, что сейчас расплачется. Зачем он пришел сейчас, когда она чувствует себя такой разбитой? Зачем он пришел в тот день, когда она должна принять решение о продаже частички своей души?
— Чаю тоже нет.
Его лицо стало более серьезным, он схватил ее плечи и немного потряс:
— Да что такое происходит? Ты больна?
Кристина обмякла в его руках, чувствуя родное тепло. Еще немного тепла. Еще чуть-чуть, и она его выгонит. Ей показалось, что в нее по капельке начала вливаться жизнь. Она немножко постоит вот так в его руках, а потом пусть идет к жене и дочкам. У нее ничего нет для него. Даже чаю. Он прикоснулся губами к ее губам. Не почувствовав ответа, отстранился.
— Ты не хочешь меня видеть?
— Не хочу. И не только тебя. Я ничего не хочу.
Витька начал оправдываться за свое молчание. Нести чушь, что ему нужно было подумать. Кристина отвернулась. Слишком поздно. Она не сможет быть той, которой была. Да ее вообще больше нет прежней. Внезапно его речь оборвалась на полуслове, словно он что-то понял. Витька с удивлением разглядывал ее лицо, потом, осторожно опустив руки, прошел мимо нее в гостиную. Увидел рассыпанную крупу, пустые полки, зачем-то открыл холодильник, который Кристина давно уже отключила. Потом рванулся к ней, встал на колени и прижал губы к ее руке.
— Прости меня, прости. Я не должен был тебя оставлять. Мне и в голову не могло прийти, что все так плохо. Я хотел зайти позже, но увидел баннер, что дом продается. А потом ты сказала, что нет чаю. Я идиот. Но я не знал, что… — Витька смотрел на нее с жалостью, которую уже не могла выносить Кристина.
Вся ее борьба — а точнее то, что она называла борьбой, когда перестала выходить из дома и решила не занимать денег и довела себя до обморочного состояния недоеданием — вдруг показалась ей глупой и бессмысленной. Через его полные жалости глаза до нее дошло, как она была не права. Это была не борьба, а уход из жизни. Она сложила лапки, как побитая собачонка и позволила себе отдаться на волю кукольника.
Кристина опустилась на пол рядом с Витькой и тихо сказала:
— Только не надо меня жалеть. У меня уже все хорошо: нашлись покупатели на дом, — Кристина почувствовала, как защипало глаза. Она изо всех сил моргнула, удерживая слезы внутри.
— Ты не сможешь продать Двенадцать сосен!
— Мне придется. Нет другого выхода. Как только я взяла этот кредит, все пошло кувырком. У меня сразу закончились сделки. Я не заплатила ни одного взноса, — она вытерла слезы рукой, — мой начальник кинул меня, а потом я перестала зарабатывать. — она всхлипнула. — Меня уволили из двух агентств и даже не взяли на работу в магазин.
Витька обнял ее, и она уткнулась в его шею, вдыхая родной запах, убеждая себя, что сейчас прогонит его. Немного успокоившись, сама отстранилась.
— Я напоила бы тебя чаем, но его правда нет.
— Господи, какая же ты гордая! — он смотрел в ее бледное лицо, не веря самому себе. — Зачем тебе понадобилось доводить себя до этого?
— Я решила, что не дам выиграть кукольнику. Уж если он решил наказать меня деньгами, я не буду их занимать. — она вымученно улыбнулась.