Любовь под соснами
Шрифт:
А еще лучше было выбирать вместе продукты в магазине, шутливо препираясь из-за сорта чая или кофе. Это было так, словно они — страшно подумать — вместе живут и сейчас придут домой и начнут готовить еду. Не сразу, после секса, конечно.
Едва оказавшись за забором, Витька, бросив сумку на траву, прижался к ее губам. Языки начали свой вальс, лаская друг друга.
— Крис, я больше не могу. Так хочу тебя. А тебя надо кормить.
— Потом, — ее руки забрались под его футболку.
Витька взял ее на руки и внес на крылечко. Здесь пришлось остановиться,
До спальни они так и не добрались. Диванчик в гостиной остался нераздвинутым. Время остановилось, хотя стрелки настенных часов продолжали свой бег, до которого им не было никакого дела. А потом они лежали, свернувшись в один большой клубок с закрытыми глазами, удерживая свой мир внутри спокойной образовавшейся в телах нежности. Витька уткнулся ей в шею. Она обняла его рукой, не ощущая тяжести его тела.
«Если он сегодня уйдет, я не смогу больше жить», — поняла Кристина и зажмурилась, чтобы не заплакать. Она отдала всю себя, а то, что отдано не вернуть назад.
Витька открыл глаза.
— Не спишь?
Она мотнула головой. Спать? Как можно спать, когда тебя больше нет? Это тебе все нипочем. Ты отдаешься, забирая во много раз больше, чем отдал и веселой птицей, насвистывая, улетаешь по своим делам, дарить другим внимание и улыбки, а она остается растерянной, жалкой и несчастной, без возможности сделать что-нибудь даже для себя.
— Пойдем в душ? — Витька походил на довольного кота Матроскина из мультфильма.
Совместный душ был еще одним из их ритуалов, которые Кристина обожала. Обхватив его за шею и прижимаясь к нему, она вечно стояла бы под теплыми струями, чувствуя, как он намыливает ее тело. Она бы тоже помыла его, если бы остались силы разомкнуть руки.
— Ну что, выходим? — Витька повернул кран, выключая воду и блаженство.
Обычно это означало конец процесса. После душа они одевались, и Витька куда-то спешил, оставляя ее полностью удовлетворенной физически и с полным неудовлетворением в душе. У него всегда так много дел.
Невыносимо. Если он бросит ее и сейчас, она не выдержит.
Витька деловито подал ей полотенце, быстрыми точными движениями, вытирая свое ладное мускулистое тело, которое теперь уже стало только его. А еще пять минут назад было и ее.
— Крис, ты вытирайся, я пойду поставлю чайник, — он подошел к ней, прижался мокрыми усами к щеке. — Чаем я так тебя и не напоил.
— Угу, — Кристина отвернулась, чтобы скрыть слезы. Они выпьют чаю, и он уйдет к жене и дочкам.
Обмотав вокруг узких бедер полотенце и весело насвистывая, Витька вышел из ванной. Кристина начала вытираться, глотая слезы. Так больше невозможно. Надо поговорить. Сейчас они заварят чай, и она скажет ему правду. Пусть убирается и оставит ее в покое. Кристина заставила себя подкраситься. Надела короткую маечку, подчеркивающую похудевший животик и свободные льняные брючки. Волосы оставила распущенными. Посмотрелась в зеркало. Выглядела она хорошо. Почти как раньше. На бледном лице даже появился легкий румянец. Как долго можно питаться только сексом?
Кристина спустилась вниз и медленно направилась к столу, желая, чтобы Витька посмотрел на нее и сказал, что она хорошо выглядит. Но он деловито раскладывал по тарелкам нарезки сыра, колбасы. Движения у него были уверенными и точными. Словно у домашней хозяйки. Кристина почувствовала раздражение. Села на стул и закинула ногу за ногу. Витька удивительно ловко нарезал мягкий хлеб.
— Кушать подано, — Витька улыбнулся кошачьей улыбкой.
Кристина вдруг почувствовала, что умирает с голоду. Она съела бы все, что лежит на тарелках. Кажется, никогда в жизни так не хотелось есть. Разговор подождет. Сначала она поест.
— Я заварил молочный чай, он придаст тебе сил.
— Спасибо.
Как давно она мечтала о чае. Она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Она никогда в жизни не пила такого вкусного чая, не ела такого вкусного сыра. Неудивительно, что голодание считается таким полезным, после него любые продукты кажутся восхитительными.
Но счастье не бывает ни долгим, ни вечным. Сжавшийся желудок Кристины не мог принять так много еды, сколько хотелось съесть. Два ломтика сыра и чай. Она откинулась на диван, наблюдая, как Витька делает себе еще один бутерброд с сыром и колбасой. Счастливый, он может много есть. Он не грустит. У него все хорошо.
— Вить, нам надо поговорить.
Он поперхнулся чаем, закашлялся. Коронная женская фраза, которую боятся не только герои-любовники, но и все мужчины. Странно, но до их встречи Кристина никогда не выясняла отношений. Она подобно мужчине расправляла крылышки и улетала из дома любовника, оставив после себя легкий аромат духов. Раньше ничто и никто не цеплял ее сердца. Секс только прибавлял сил.
Витька сделал глоток чаю и положил на тарелку недоеденный бутерброд.
— Хорошо, давай поговорим. Я и сам хотел.
Хотел сказать, что так больше не может продолжаться? Решил меня бросить, а напоследок трахнуть? Кристина вдруг почувствовала в себе прежние силы. Чай, что ли, помог? Ну уж нет, она сделает это первой. Ей не пережить, если он это скажет. Наверно и его замучили угрызения совести. Вот он сначала и уехал от греха подальше, а теперь решил расстаться. Но увидев ее в таком виде, решил накормить на прощанье. И не удержался, решил насладиться напоследок. Она сделала вдох, чтобы унять сердцебиение.