Любовь под запретом
Шрифт:
– Что ж, дело остается за малым – решить, где вы проведете остаток дня. Может быть…
– Не трудитесь искать решение, сэр Уильям. Леди Джемисон никуда не едет! – раздался внезапно знакомый голос.
Виктория, как ошпаренная, вскочила со стула, услышав голос Реда. Он стоял в дверях, оперевшись плечом о косяк, и неотрывно смотрел на нее, словно пытался проникнуть взглядом в самую глубину ее души. Его лицо в эту минуту напоминало застывшую ледяную маску, взгляд был бесстрастным и каким-то пугающе опустошенным.
– Ред, послушай… – в замешательстве начал капитан, но Шарп прервал его нетерпеливым жестом.
– Уилл,
Не глядя на Викторию, Ред быстро повел ее к лестнице на палубу, а затем по трапу на берег. Потрясенная своей неудачей, Виктория даже не пыталась сопротивляться. Она машинально делала то, что говорил ей Шарп, и только с ужасом думала о том моменте, когда они останутся наедине. Все доброе и хорошее в их отношениях оказалось напрочь перечеркнуто ее сегодняшним поступком. Виктория не чувствовала раскаяния, но на сердце у нее с каждой минутой становилось тяжелее. Она нанесла сокрушительный удар по самолюбию Реда и прекрасно сознавала, какая буря творится сейчас в его душе.
За всю дорогу до гостиницы они не сказали друг другу ни слова. Войдя вместе с Викторией в номер, Ред набросил на двери задвижку и подошел к окну. Его рука легла на бедро, пальцами другой он сосредоточенно массировал себе лоб, словно пытаясь справиться с душившими его эмоциями. Его прерывистое, раздраженное дыхание заставляло Викторию вздрагивать и сжиматься в комок. Наконец он опустил руки и повернулся к ней.
– Итак, между нами снова война, – сказал он спокойным голосом, просто констатируя очевидный факт.
– Эта война никогда не прекращалась, – сквозь зубы произнесла Виктория, не решаясь поднять на него глаза. – Я не обещала хранить тебе верность. И если ты рассчитывал, что сможешь приручить меня при помощи своих искусных ласк и поцелуев, то глубоко заблуждался.
Ред сделал шаг в ее сторону, но остановился, заметив, как она испуганно подалась назад.
– Действительно, – сказал он с кривой усмешкой, – я слишком переоценил свои силы. Однако боюсь, любовь моя, что мне придется снова тебя огорчить. Я больше не собираюсь отказываться от близости с тобой. Чем черт не шутит, а вдруг одна из следующих попыток «приручения» окажется более удачной? Так что поспеши укрепить уязвимые посты своей крепости… А теперь поговорим о более насущных вещах. – Он неожиданно сменил тему, и его взгляд снова стал серьезным. – Виктория, послезавтра мы отправляемся в верховья Демерары, где находятся мои шахты. Постарайся получше отдохнуть в оставшиеся два дня, потому что тебе понадобятся силы для путешествия. Мы поедем верхом, и переход через тропические леса займет не меньше трех дней.
Пару минут Виктория растерянно смотрела на Шарпа. Наконец его слова дошли до ее сознания, и она в ужасе воззрилась на него, не веря своим ушам.
– Как? – запинаясь, вымолвила она. – Что ты такое говоришь, Ред? Ты сказал, что мы отправимся на твои рудники? Уедем из Джорджтауна?
Шарп взялся за графин с фруктовым соком, но, внезапно передумав, плеснул в бокал виски и сделал несколько медленных, глубоких глотков.
– Да, – подтвердил он, – мы уедем из Джорджтауна и вернемся сюда очень нескоро.
– Нескоро – это как? – Виктория едва сдерживала растущее возмущение.
– Не раньше чем месяца через три-четыре.
– Да ты с ума сошел! Хочешь, чтобы меня сожрали москиты в этих твоих тропиках?!
– Нет. – Ред чуть заметно усмехнулся, смерив ее испытующим взглядом. – Просто дела требуют моего личного присутствия на шахтах, а я не могу уехать, оставив тебя здесь одну. Причину объяснять излишне.
– Но ты ведь не можешь заставить меня жить в таких условиях! Я едва выношу здешний климат, а в лесах к этой удушающей жаре прибавятся тучи москитов и бог знает что еще… Ред, ты не можешь так со мной поступить.
Он посмотрел на нее с таким искренним сожалением, что Виктория не выдержала и дала волю слезам. Подойдя к ней вплотную, Ред положил руки ей на плечи и на минуту прижался лицом к ее мокрой щеке. Потом отпустил и, подойдя к чайному столику, допил остатки виски.
– У тебя есть только одна возможность избежать этого путешествия, – сказал он глухим, напряженным голосом, – завтра же обвенчаться со мной. Тогда я со спокойным сердцем оставлю тебя в Джорджтауне.
От такой наглости Виктория даже перестала плакать. А затем ее захлестнуло столь сильное негодование, что она едва не набросилась на Реда. Однако его предостерегающий взгляд немного охладил ее воинственный пыл. Глупо было вступать с ним с борьбу, когда ее исход заранее известен. Но не попробовать ли задеть его иным способом? Глубоко вздохнув, Виктория отступила от Реда на безопасное расстояние и, стараясь вложить в свой голос как можно больше презрения, сказала:
– Скорее я соглашусь умереть от тропической лихорадки, чем выйду за безродного отщепенца и шантажиста.
Ей показалось, что глаза Реда потемнели от боли. Но он быстро овладел собой и, безразлично пожав плечами, направился к дверям.
– Не советую повторять попытку побега, – бросил он ей на ходу. – Каждый раз, когда ты выходишь из гостиницы, за тобой начинает следить мой человек.
Отдав последние распоряжения капитану Картин насчет доставки груза, Шарп попросил оставить его одного и, распечатав новую бутылку с виски, доверху наполнил стакан. За окном каюты сгущались сумерки, но Ред не торопился. Эту ночь он решил провести здесь, на бригантине. Вернуться в гостиницу, где находилась Виктория, у него просто не хватало сил. По крайней мере, сейчас, пока он не нашел в себе достаточно твердости, чтобы спокойно выносить ее неприязненные взгляды и издевки.
Все-таки ей удалось пробить серьезную брешь в его внутренней обороне. Он был готов к чему угодно – к бесчисленным упрекам и колкостям, к тому, что Виктория до последнего будет убеждать себя, что она несчастна, и встречать в штыки любую попытку наладить между ними нормальные, добрые отношения. Но такого удара он от нее не ожидал. Она собиралась бросить его – не на словах, а на деле. А это означало только одно: все его усилия, направленные на то, чтобы привязать ее к себе, не увенчались ни малейшим успехом.