Любовь после никогда
Шрифт:
Горячая вода.
Да, я понимаю.
Не говоря ни слова, я открываю кран, чтобы наполнить ванну горячей водой.
Когда он наполняется примерно на четверть и начинает дымиться, она забирается в воду и садится, обхватив колени руками. Хрупкая. Удивительно видеть ее такой. Она размотана, и ее кусочки разбросаны. Части той маски, которую она собрала вместе, чтобы справиться с самоубийством своей матери и убийством отца.
Это то, с чем никому не следует иметь дело, если только не существует благодати. Я мог бы сказать то же самое о своем
По большей части.
— Я оставлю тебя отмокать. Если я могу тебе доверять.
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Пожалуйста. Останься.
Для нее это слишком даже спрашивать о таком. Как я могу ей отказать? Хотя это такая интимная вещь. Я сопротивляюсь своему внутреннему дискомфорту, когда сближаюсь так близко с кем-либо, не говоря уже о женщине. Эта женщина, которая более чем способна пробраться мне под кожу и остаться там. Она либо скомпрометирует меня до такой степени, что я никогда не оправлюсь, либо полностью меня погубит.
Но ее нижняя губа дрожит, прежде чем она закрывает ее. А какой у меня еще выбор?
— Габриэль?
Я снова настраиваюсь и забираюсь в ванну позади нее, снова потирая ее плечи, потому что раньше это, казалось, ей помогало.
Проходит много времени, прежде чем катушка внутри нее, кажется, рвется. Лейла двигается, выдвигая ноги и прислоняясь ко мне спиной. Я обнимаю ее, прижимаю ее спину к своей груди, а мой член плотно прижимается к ее заднице, хотя сейчас у меня нет никакого желания секса.
Только эта чертовски странная, некомфортная близость.
— У меня не так много друзей, — шепчет Лейла. — Даже слово друг может быть натяжкой. Тейни и Деван были единственными людьми, с которыми у меня были какие-то постоянные отношения, а теперь ее нет. Что мне остается ещё?
Я молчу и провожу пальцами по ее рукам, чтобы помочь снять напряжение.
— Она умерла, потому что пыталась меня о чем-то предупредить. Кое-что о клубе. — Лейла икает, с удвоенной силой сглатывая звук.
— Она умерла, потому что кто-то выстрелил в нее. К тебе это не имеет никакого отношения, Лейла.
Она прижимается ко мне ближе. Слишком маленькая, слишком нежная. — Все, кого я люблю, уходят, Габриэль. Они исчезают, когда оказываются слишком близко ко мне.
Что я должен делать? Как мне помочь ей, если я чувствовал то же самое всю свою жизнь? Мне удалось создать себе жизнь, в которой я не только не приближаюсь к людям, но и подпускать их к себе становится обузой.
— Светская беседа… это не мое. Но ты так туго завязана, что рискуешь убить себя, пытаясь раскрыть это дело, помимо потери друга.
Мои пальцы блуждают по собственной воле, и она позволяет мне прикоснуться к ней.
— Это , — думаю я, нежно касаясь ее лобкового холмика. Это я знаю, как сделать. Это все, на что я годен — физические отношения.
Я провожу вниз по ее ноге до лодыжки, слегка массируя, прежде чем снова подняться вверх по внутренней
Это звук послушания.
Она едва осознает, что сделала это, пока не перерастает в хныканье и ее мышцы не сжимаются вокруг меня, удерживая меня на месте. Я вставляю второй палец, чтобы присоединиться к первому, прежде чем поглаживать ее набухший клитор большим пальцем.
— Заставь меня кончить, Габриэль. — она не привыкла просить милостыню. — Пожалуйста. Потрогай меня, трахни меня, заставь меня забыть.
Я так хочу.
Я качаю головой. Возможно, я обычно использую ее в дальнейшем, но часть меня знает, что это непростительно. — Сейчас тебе нужен отдых.
— Если ты не доверяешь мне играть с пистолетом и пить, тогда секс — единственный выход, который я знаю. Я хочу сбежать с тобой, — шепчет она.
Несмотря на мои благие намерения, у меня осталось слишком мало контроля. Я сжимаю круги вокруг ее клитора, чтобы дать ей немного больше трения, и синхронизирую движение с помощью толчка пальцев. Теперь она еще более влажная, задыхающаяся, и еще несколько поглаживаний заставят ее хриплый стон поймать и ее киску сжать в оргазме.
Вода остыла, и мы оба дрожим, когда она спускается с края. Я хватаю ее за подбородок противоположной рукой и нежно поворачиваю ее лицо в сторону, чтобы поцеловать. Мне нужно попробовать ее на вкус. Мне нужно погрузиться в нее и держать ее здесь, со мной.
Моя способность защитить ее зависит от того, смогу ли я сохранить свою репутацию. Но прямо сейчас, с ней?
Я просто мужчина. Слишком изранен внутри, чтобы быть чем-то лучше, чем я есть.
Целовать Лейлу — это все равно, что вскрыть вену и запустить лаву в мой организм.
Она горячее, слаще, живее любого наркотика или алкоголя.
Я привык к покорным женщинам, подчиняющимся моим прихотям и доверяющим мне свое удовольствие. И все же есть в Лейле что-то такое, что отличает ее от обычного типажа. Может быть, потому, что она создала из себя Доминанта. Она никогда не играла в клубе и развивала свою индивидуальную сцену только с теми партнерами, которые считала подходящими.
Я остался на сцене.
Лейла — единственная сабвуфер, которую я когда-либо привозил домой.
Это что-то значит. Что-то большое. Но я никак не могу истолковать ощущение скручивания в моем сердце при осознании этого.
Я прерываю поцелуй и медленно поднимаюсь на ноги в ванне, возвышаясь над ней. Мой член дергается в предвкушении, и я уже тверд, и преякулят капает по всему телу.
Она позволяет мне обнять ее и отнести к кровати, устроившись между ее бедрами. Здесь достаточно места, чтобы она могла протянуть руку между нами и слегка погладить мой член. По крайней мере, огонь снова появился в ее глазах. То, что было выключено в душе, внутри нее снова включено.