Любовь против правил
Шрифт:
— Это будет недолго, — сказал он. — Шесть месяцев. И не важно, забеременеете вы или нет. И не имеет значения, мальчик это будет или девочка. Шесть месяцев, а в остальном — как Бог даст.
— Шесть месяцев, — еле слышно повторила она, словно он предложил ей провести шестьдесят лет где-нибудь в Сибири.
Фиц мог по памяти процитировать ее расписание на любой день вплоть до минуты. Однако ее сердце было как огороженный стеной сад, невидимый для того, кому туда вход запрещен.
— Я знаю истинную причину,
Она посмотрела на него так, словно боялась того, что он сейчас скажет.
— Вы не упоминали о нем, но я не забыл. У вас был кто-то, кого вам пришлось бросить, чтобы выйти замуж за меня.
— Ах вот что? — Она коротко деланно рассмеялась.
Он подступил к ней ближе. Она никогда не пользовалась духами, но ее мыло пахло лавандой из их поместья, с легкой примесью чего-то неуловимо нежного. Так что в комбинации с теплом ее тела простой запах лаванды становился утонченным. Волнующим. Даже возбуждающим.
Он положил руку ей на плечо. Она вздрогнула — почти неощутимо — при его прикосновении. Он надеялся, что от неожиданности, а не от неприязни.
— Милли — думаю, я могу называть вас именно так?
Она молча кивнула.
— Мы друзья, Милли. Более того, добрые друзья. Мы все с нами случившееся пережили вместе. И когда все точки, видимо, расставлены, я не хочу быть единственным, кто добился исполнения своей давней мечты. Вы можете делать то же самое — с моими наилучшими пожеланиями.
— Не знаю даже, что и сказать. — Она отвела взгляд.
— Тогда скажите «да».
— Надеюсь, вы не потребуете, чтобы мы начали исполнять наш план сегодня, не правда ли?
Его пульс участился. Конечно, нет, но даже от одной мысли об этом его охватил жар.
Затем он понял, почему она сочла его способным на такое внезапное бестактное требование. Его пальцы не оставались на одном месте, а блуждали по ее шее, исследуя нежное место под ухом.
Движение, которое можно было назвать лаской.
Он поспешно отдернул руку.
— Нет, разумеется.
— Когда же в таком случае? — Ее голос был едва слышен.
Он посмотрел туда, где побывала его ладонь, — на ее гладкое обнаженное плечо, стройную шею, изящное ухо.
— Через неделю.
Она промолчала.
— Послушайте меня, все будет хорошо. И кто знает? Вы можете сразу же забеременеть.
Она отвернулась от него, но даже под таким углом Фиц, годами изучавший еле уловимые изменения в выражении ее лица, легко заметил, что ей стоило больших усилий не поморщиться.
Он колебался, можно ли снова прикоснуться к ней так скоро, но было просто немыслимо ее не утешить.
— Все будет хорошо, — сказал он,
Все будет хорошо для него, но не для нее.
Неужели он не может осознать, о чем ее просит? Стать его любовницей, зная, что в назначенный срок ее оставят? Знать, что даже ложась с ней в постель, он будет мечтать о благословенном будущем с миссис Энглвуд?
«Скажи ему. Это будет только твоя вина, если не скажешь».
Он поцеловал ее в голову.
«Стой. Не прикасайся ко мне».
Но она любила эти редкие мгновения физического контакта. Когда он поднял ее на руки и закружил. Когда протанцевал с ней четыре вальса подряд. Когда обвил ее плечи рукой на аэростате. И конечно, той ночью в Италии. Это были воспоминания, которые она все снова и снова вызывала в памяти, смакуя, как изысканное лакомство, шлифуя до блеска каждую мельчайшую деталь, наслаждаясь каждым давно испытанным ощущением в полной мере.
Даже сейчас ее тело жаждало прижаться к нему. Ей хотелось уткнуться носом в его кожу и жадно вдохнуть — от него пахло всегда так, словно он только что прогулялся по солнечному лугу. Ей хотелось провести ладонью по его подбородку, чтобы ощутить пробивающуюся щетину. Проникнуть ладонями к нему под рубашку и изучить каждый дюйм его мускулистой груди с тем же пылом, с которым когда-то она овладевала «Трансцендентными этюдами».
«У меня больше никого нет. Я люблю тебя. Я всегда любила только тебя. Умоляю, не заставляй меня это делать».
Он поцеловал ее в ушко сжатыми губами, легкое целомудренное прикосновение. Но ее все равно опалило желание. Она была сожжена дотла. Разбита на мелкие осколки.
— Скоро все это кончится, — прошептал он. — Кончится прежде, чем ты успеешь понять.
И до конца жизни она останется только туманным воспоминанием в его с миссис Энглвуд лучезарном счастье.
«Я не могу. Не могу. Оставь меня в покое».
— Я буду самым внимательным и деликатным любовником. Обещаю.
Слабые рыдания вырвались из ее горла, несмотря на все ее отчаянные усилия сдержаться.
Он крепче прижал ее к себе. Она едва могла дышать. Ей хотелось, чтобы он никогда ее не отпускал.
— Хорошо, — сказала она. — Шесть месяцев начнем через неделю.
— Благодарю вас, — прошептал он.
Это было начало конца.
Или, возможно, это был лишь конец чего-то, что никогда не должно было начаться.
Глава 5
1888 год
В голове у Фица поселился великан, без устали орудовавший кувалдой размером с гору Олимп. Фиц дернулся на твердом холодном полу, ощущая тупую боль во всем теле.