Любовь шевалье
Шрифт:
— Я вооружен!
— Возьмите, — настаивала королева. — Этот кинжал разит наверняка! Вы поняли? Наверняка!
Моревер вздрогнул и схватил оружие… Он догадался, что кинжал побывал в лаборатории Руджьери, гениального составителя ядов.
И Моревер умчался… Он отправился в Рим, приторочив к седлу голову Колиньи. Наемный убийца спешил в Рим за славой и богатством и мечтал когда-нибудь вернуться во Францию, чтобы убить Пардальяна кинжалом, который разит без промаха… Он перебрался через Сену, а когда повернул к воротам пригорода Гренель, увидел в беспорядке отступавших солдат.
Данвиль! Монморанси! Пардальян!
Три имени молнией сверкнули в мозгу Моревера. Он бросился к особняку Монморанси. Взбешенный собственным бессилием, наемный убийца наблюдал за взрывом и пожаром, видел, как шевалье де Пардальян прорвался сквозь пекло и, как Эней Анхиза, вынес своего отца…
Моревер собрал несколько всадников, привел в чувство растерявшегося Данвиля. Они обыскали пепелище, обнаружили след кареты в саду и кинулись в погоню.
Мореверу удалось выехать через те же ворота, что и Пардальянам. Никто не заметил, что вслед за Моревером в открытые ворота проскользнул еще кое-кто… Его не стали задерживать караульные. Подумаешь, пес!..
Пипо!.. Пипо, преданный друг шевалье де Пардальяна, неотступно шел по следу хозяина и теперь бросился догонять карету…
Выехав за ворота, Моревер на миг остановился. Куда же они поехали? В какую сторону? Он их найдет! Под землей достанет! А что это за собака помчалась по дороге? Моревер узнал пса шевалье де Пардальяна… Собака принюхалась, ищя след… Наконец Пипо подскочил и стрелой понесся вперед… А Моревер, пришпорив коня, последовал за Пипо.
Вырвавшись из Парижа, Пардальян поехал прямо. Карета следовала за ним. Они пересекли поле и поднялись на холм; путники ехали по равнине, потом меж холмов, покрытых каштановыми и буковыми рощами, затем — среди полей, где колосилась пшеница.
В поле работал крестьянин: жал серпом пшеницу. Он прервал на минуту работу и с недоумением взглянул вдаль, в сторону города, над которым поднимались клубы дыма.
Шевалье проехал в нескольких шагах от жнеца, не обратив на крестьянина никакого внимания.
— Эй, господа! — крикнул вслед карете крестьянин. — Что это в городе творится? Праздник что ли устроили: огни горят и колокола бьют?..
Ни Монморанси, ни Пардальян ничего не ответили.
— Так что за праздник-то? — недоумевал жнец.
— День святого Варфоломея! Великий день! — крикнул крестьянину скакавший мимо всадник.
Это Моревер нагонял карету Монморанси.
Когда они поднялись на очередной холм, шевалье придержал лошадь и спешился. Монморанси остановил карету.
Где они оказались?.. На одном из холмов Монмартра. Солнце на горизонте опускалось в океан багровых туч. У их ног лежал Париж!..
Спрыгнув с коня и убедившись, что погони за ними нет, шевалье де Пардальян бросился к экипажу и распахнул дверцы. Лоиза спрыгнула на землю. Ко всему равнодушная Жанна де Пьенн осталась в карете. Жан взял отца на руки и бережно опустил на траву. Еще раз осмотрел раны старика и убедился, что особенно пострадали ноги. Сын склонился над отцом, не отрывая взгляда от дорогого лица, изуродованного шрамами, покрытого синяками и ожогами.
Ветеран
— Воды! Воды! — в растерянности прошептал Жан.
Воды? Совсем рядом журчит ручеек. Услышав говор ручья, шевалье поднялся и хотел отправиться за водой. Внезапно из кустов выскочил человек…
Моревер!..
Моревер последовал за Пипо, который уже взбежал на холм и теперь носился вокруг, подпрыгивая, виляя хвостом, и всеми способами выражая свою безграничную радость.
Наемный убийца спешился сразу же, как только заметил остановившуюся карету. Он привязал лошадь в буковом леске и ползком приблизился к беглецам. Моревер видел, как Жан вынес из кареты раненого и опустил на траву. Он видел, как шевалье склонился над отцом, и решил, что наступил подходящий момент… Пока Пардальян не выпрямился, Моревер мог ударить. Он кинулся на шевалье, занеся кинжал, отравленный кинжал Екатерины Медичи!
— Умри же! — в жестокой радости воскликнул Моревер. — Вот тебе за удар хлыста!
Раздался пронзительный женский крик. Прежде чем Моревер нанес удар, Лоиза рванулась и встала между Пардальяном и убийцей!.. Удар, предназначенный Жану, достался девушке! Лоиза упала на руки шевалье.
Вся эта сцена длилась менее секунды.
Пользуясь всеобщим замешательством, Моревер отпрыгнул назад, взлетел на коня и умчался прочь.
Опустив Лоизу на траву, шевалье кинулся вслед за убийцей, но поздно… Моревер на полном скаку обернулся и крикнул:
— Еще увидимся! Скоро придет и твой черед!
Но ветер отнес слова Моревера в сторону, и шевалье их уже не услышал.
Пардальян в ужасе повернулся к Лоизе и к Монморанси: холодный пот выступил у него на лице, руки дрожали. Он не осмеливался подойти поближе. Едва слышно Жан произнес:
— Она умерла? Умерла? Тогда и мне не жить…
— Нет, нет! — радостно крикнул Франсуа. — Ничего страшного, шевалье. Всего лишь царапина…
Не веря своим глазам, шевалье увидел, что Лоиза встает и улыбается ему.
Ничего страшного! Чуть-чуть задета грудь! Какое счастье! Жан неверным шагом подошел к девушке и протянул ей обе руки. Он действительно увидел, что Лоиза. получила лишь легкую царапину. Лоизе удалось оттолкнуть руку со смертоносным оружием. Через несколько часов от ранки не останется и следа…
Шевалье, передав Лоизу на попечение маршала, обернулся к отцу. Невозможно поверить, но Жан забыл о Лоизе. Он забыл обо всем: о трагедии гугенотов, о резне в Париже, о безумии Жанны де Пьенн и коварстве Моревера…
Что же случилось? Старый солдат умирал…
За те несколько секунд, что прошли с момента нападения Моревера, лицо старого солдата, лик титана и борца, изменилось до неузнаваемости. Черты ветерана, проведшего полжизни на дорогах Франции, утратили жизнерадостность и веселое лукавство. Нос заострился, щеки запали, тонкий профиль словно окостенел…
— Господи! Господи! — застонал шевалье. — Он умирает…
Привыкший побеждать отчаяние, Жан сдержал слезы, более того, он сумел улыбнуться. Мягко и нежно поднял сын раненого отца и отнес к ручью.