Любовь шевалье
Шрифт:
Государь прошествовал к трону, который высился в центральном зале. По пути Карл столкнулся с поэтом Ронсаром и, похоже, пришел в восторг. Повинуясь жесту короля, Ронсар устроился по левую руку от Его Величества. Порозовев от гордости, поэт принялся горячо благодарить монарха.
Колиньи было предложено почетное место справа от трона: осыпанные королевскими милостями, гугеноты возликовали.
— Ронсар, — обратился к стихотворцу Карл IX, — пока все придворные веселятся, а наш дорогой адмирал размышляет о походах и боях, не поговорить ли нам о поэзии? Ну как, ты не против?
Ронсар, как мы помним, был абсолютно глух. И он непринужденно произнес, имея в виду предложенное ему место у трона:
— Конечно, вы удостаиваете меня великой чести, Ваше Величество. Я всегда буду помнить о вашей доброте…
— Знаешь, — потупился Карл, — я на досуге написал сонет… Сейчас я тебе его прочту, а ты поправь, где нужно, рифмы.
Однако не успел король продекламировать и двух строк, как в смежном зале, где до этого показывали балет, вдруг начался переполох и раздался возглас:
— Ее Величеству плохо! Ее Величество при смерти!
А случилось вот что. Мы еще не забыли, как граф де Марийяк искал Жанну д'Альбре. Он увидел ее в тот самый миг, когда Карл IX в сопровождении Ронсара и Колиньи приблизился к трону, а Екатерина Медичи со свитой в свою очередь направилась к королеве Жанне.
Невеселыми, суровыми глазами глядела королева Наваррская на торжество, которое устроили, чтобы отпраздновать помолвку ее сына. Толпившиеся недалеко фрейлины заметили, что лицо Жанны д'Альбре становилось то белым, то пунцовым. На щеках королевы вспыхивал лихорадочный румянец. Однако она, похоже, совершенно не обращала внимания на явные признаки надвигавшегося недуга. Жанна не сводила взора со своего сына Генриха, взволнованно наблюдая за Беарнцем.
Тревогу королевы уловила принцесса Маргарита. Поняв чувства Жанны д'Альбре, Марго подошла к ней поближе и вполголоса сказала:
— Не надо бояться, мадам! Заверяю вас, никто не осмелится причинить зло моему жениху.
Слова девушки несколько успокоили Жанну д'Альбре: она знала, что Карл IX вполне откровенен со своей сестрой, так что та посвящена в его замыслы.
Внезапно королева Наваррская увидела графа де Марийяка. который пробирался сквозь толпу гостей, намереваясь рассказать Жанне д'Альбре о своем счастье. Королева с улыбкой поманила юношу к себе. Придворные пропустили Деодата, и он, преисполненный радости, уже хотел было с поклоном припасть к руке королевы…
Но Жанна вдруг поднесла руку ко лбу, а затем схватилась за горло и побелела как полотно; ее лицо покрылось холодным потом, и королева рухнула на пол.
— Ее Величеству дурно! Ее нужно вынести на свежий воздух! — в ужасе воскликнул потрясенный Деодат.
Женщины заверещали, мужчины засуетились.
— О Господи! Что случилось с моей милой кузиной? — прозвучал голос, полный тепла и заботы.
К Жанне д'Альбре спешила Екатерина Медичи. Она выглядела встревоженной, ее глаза излучали горячее сочувствие.
— Быстрее! Быстрее! — приказала королева-мать. — Бегите за Амбруазом Паре.
Человек двадцать кинулись искать врача Екатерины. А она тем временем достала бутылочку с нюхательной солью и поднесла ее к лицу королевы Жанны. Веки Жанны д'Альбре дрогнули, и она с трудом проговорила:
— Все хорошо… Мне уже лучше… Это от духоты и переживаний… О, это вы, сын мой, — слабо улыбнулась она, увидев Марийяка.
— Да, Ваше Величество! — тихо откликнулся взволнованный граф. — Я готов отдать жизнь за то, чтобы вы вновь обрели здоровье!
Подошел доктор Амбруаз Паре и захлопотал над Жанной д'Альбре.
— Генрих! Генрих! Где мой сын? — внезапно воскликнула королева Наваррская, тяжело дыша. — Пальцы… мне жжет пальцы…
Паре обследовал кисти королевы, а кто-то из гостей кинулся на поиски Генриха Наваррского. Жанна опять лишилась чувств, и нюхательная соль уже не привела ее в сознание. Примчавшемуся Генриху сразу стало ясно, что его мать при смерти. Он сжал плечо Паре и тихо промолвил:
— Не скрывайте от меня ничего, сударь!
Ошеломленный Паре пробормотал:
— Ее Величество вот-вот испустит дух.
Генрих встал на колени и стиснул в ладонях руку Жанны. По его щекам покатились слезы. Деодат же, оцепеневший от скорби, привалился к стене, чтобы не упасть.
По залам дворца, изгоняя хохот и веселье, пронеслась весть:
— Королева Наваррская умирает!
Екатерина прикрыла глаза ладонью и воскликнула:
— Господи! Какое горе! Королева Жанна на краю могилы! Боже, спаси ее!
Поспешно подошел Колиньи. Вокруг Жанны д'Альбре столпились принц Конде, д'Андело и другие знатные гугеноты. Всех их охватило неясное ощущение, что кончина королевы — лишь предвестница страшных бед, которые ожидают их уже совсем скоро…
Сообщили ужасную новость и королю. Карл стал белее мела и с трудом сдержал испуганный вопль. Лишь испепеляющий взгляд Екатерины принудил ее сына взять себя в руки. Глаза королевы-матери весьма строго приказывали Карлу молчать. Он все понял, тяжело вздохнул и лаконично объявил:
— Торжество закончено!
Но в этот момент Екатерина быстрым шагом подошла к сыну и шепнула ему на ухо:
— Напротив, сир! Торжество лишь начинается!..
Двадцать минут спустя дворец погрузился во тьму и, казалось бы, в сон.
В часовне негромко беседовали Екатерина Медичи и Руджьери, преступники, на совести которых было теперь новое злодейство.
— Что она говорила? — поинтересовался астролог.
— Жаловалась на жжение — особенно в пальцах.
— Перчатки не подвели…
— Да, друг мой, твой ларец просто великолепен!
— Да, великолепен… Но как вы сумели подсунуть его Жанне, не насторожив ее этим подарком?
Екатерина улыбнулась и сказала:
— А вот это, дорогой Рене, моя тайна. Признаюсь, я придумала прекрасный способ…