Любовь, соблазны и грехи
Шрифт:
– Вдова.
Райан давно заметил у нее на руке широкое обручальное кольцо. Странно: Осгуд Уинтроп лег в могилу много лет назад, а она по-прежнему носит подаренное им кольцо. В пылкую любовь молодой женщины к семидесятилетнему старику Райан не мог поверить при всем желании.
Он запустил двигатель и помчался к Гросвенор-сквер. Лорен увлеченно ворковала с Игги и не обращала внимания на бешеную скорость. «А ведь, пожалуй, это все, что мне нужно», – неожиданно подумал Райан. – Быстрая машина и женщина, не задающая вопросов!»
– Спокойной ночи, Игги, – сказала
Черт, он совсем забыл про Виолу!
– Виола просила передать тебе, что она уехала в Париж. Ей захотелось сменить обстановку.
Лифт остановился. Райан забрал у Лорен ключ и сам отпер дверь. Она не приглашала его зайти, но он последовал за ней без спросу, и Лорен не возражала. На ее лицо вернулось задумчивое выражение – с таким же выражением она говорила о брате.
– Не беспокойся за Виолу: без него ей будет только лучше. – Райан усмехнулся. – Согласись, Мутси и Клайв разыграли для нас забавный спектакль. Демпстер сделал бы из этого конфетку, если бы увидел.
Оба припомнили идиотскую сцену и дружно прыснули.
– А ее действительно арестовали на ступеньках музея? – спросила Лорен.
– Представь себе! Мутси – мастерица бросать вызов обществу.
– Спасибо за помощь. Не знаю, чем бы все кончилось, если бы не ты. Росс Бенсон и Найджел Демпстер уже направлялись в оранжерею. Если бы они увидели Мутси и Клайва…
Райан небрежно пожал плечами:
– Еще один скандал – и с вашей галереей было бы покончено. Вам следует тщательнее отбирать художников.
– Сама я никогда не выставила бы работы Клайва. Но у меня не было выбора: он уже числился у Виолы в графике. – Лорен задумчиво помолчала, потом снова повернулась к нему. – Ты, наверное, слышал о прошлогоднем скандале с поддельными картинами. Интересно, ты стал бы после этого рекомендовать мистеру Гриффиту кого-нибудь из художников, выставляющихся в «Рависсане»?
– Думаю, что не стал бы. Если вы снова найдете неизвестные работы какого-нибудь мастера и будете выставлять их, изучите предварительно историю вопроса. Еще один провал – и «Рависсану» придет конец.
– Однажды в Нью-Йорке я видела поддельного Сальвадора Дали. Он вообще легко ставил свои подписи на чистой бумаге, а теперь всякие проходимцы малюют на них невесть что и заявляют, что это подлинники Дали.
– Именно поэтому его оригиналы со временем не подорожали. Конечно, они по-прежнему приносят миллионы, но не так много, как могли бы. Если бы он позаботился о защите своих авторских прав, оригиналы его работ стоили бы сейчас астрономические суммы. Пусть это станет для вас уроком.
– Мы усовершенствовали систему проверки. Больше это не повторится.
– Боюсь, все не так просто. Насколько я знаю, полиция до сих пор расследует историю с подделками. Виола считает, что смерть ее мужа не была случайностью. Она подозревает, что Арчер собирался рассказать властям, кто за всем этим стоял, вот ему и заткнули рот.
– Ты в это веришь? – спросила Лорен, удивляясь, почему Виола не
– Все возможно. Такие подделки приносят миллиарды долларов в год. Обычно, когда речь идет о таких бешеных деньгах, преступники ни перед чем не останавливаются.
– Спасибо за предупреждение. Впредь буду осторожнее.
– Лорен… – Райан взял ее за плечи и внимательно посмотрел в хрустально-голубые глаза. – А ведь я не ошибся. Мне недаром показалось, что твое лицо мне знакомо. Ведь ты – дочь Каролины Армстронг!
Она отшатнулась, на лице ее появилось недоуменное выражение.
– Откуда ты знаешь мою мать?
– Я встречал ее в Марракеше – давным-давно. – Райан не стал развивать эту тему.
– Я не виделась с матерью уже больше семнадцати лет, – негромко произнесла Лорен.
– Почему?
– А вот это тебя не касается!
– Клайва Холкомба, пожалуйста, – сказала Лорен слуге, который взял трубку в доме Мутси Маккалистер на Ратланд-Гейт.
– Мистер Холкомб еще не вставал, – прогнусавили на том конце провода.
– Передайте ему, что звонила Лорен Уинтроп. Если он не заберет свои полотна до шести вечера, я пожертвую их Обществу содействия лицам, временно лишившимся жилья.
Она повесила трубку, посмотрела на снятые со стен картины Холкомба и подумала, что благотворительная организация сможет заработать хотя бы на рамах и холстах.
Расхаживая по опустевшей галерее, она вспоминала Райана Уэсткотта, его ласковую руку, украшенную кольцом с головой леопарда. Как трогательно он утирал ей слезы при свете луны… Сейчас Лорен не могла объяснить, почему позволила ему целовать ее. Видимо, телефонный разговор с Полом выбил ее из колеи. Обычно она сторонилась таких мужчин, как Райан. Скорее в ее вкусе был Финли Тиббеттс – изящный и обходительный, как ее покойный супруг…
Но из-за чего, собственно, переживать? Новые встречи с Райаном ей вряд ли угрожают: его явно шокировала ее черствость, нежелание иметь дело с родной матерью. Стоило ей заявить, что его не касаются ее отношения с матерью, – и Райан был таков. Но она сознательно вытравила события в Марракеше из памяти и не хотела, чтобы все ее достижения пошли прахом. Теперь ей казалось, что всего этого на самом деле не было. Пускай так и остается. Навсегда.
Лорен яростно боролась с афишей выставки Клайва Холкомба – ей никак не удавалось вытащить ее из витрины галереи. Она так увлеклась, что не обратила внимания на мужчину, который терпеливо стоял на тротуаре и наблюдал за ней. Наконец он не выдержал и постучал пальцем по стеклу.
Лорен вздрогнула и обернулась. С улицы на нее смотрел своими бледно-голубыми глазами альбиноса Дэвид Маркус.
Лорен допускала, что некоторые женщины находят его привлекательным, но сама не входила в число поклонниц Маркуса. В его обществе она всегда испытывала непонятную тревогу, а сейчас и вовсе смутилась. По понедельникам галерея была закрыта для посетителей, поэтому она оделась по-рабочему, волосы кое-как собрала на затылке и почти не накрасила лицо.