Любовь в мире мертвых
Шрифт:
Диксон, выматерившись, подскочил, потряс, потрогал и высказался еще грязнее.
Девка была горячая, как печка. Кипяток просто. И румянец на щеках, который он принял за алкогольный, оказался совсем другого происхождения.
Наверно, простудилась после ночи сидения в багажнике машины, где они прятались до этого, очень неудачно выйдя прямо на большую толпу ходячих. Бля!
Диксон встал, растерянно оглянулся по сторонам.
Шикарная, бля, ситуация.
Грязь, вонь, ходячие, питья
Круто, че!
Только он мог так охренительно попасть!
Бестолково мечущийся взгляд упал на план-схему гольф-клуба на стене.
Диксон подошел ближе, начал изучать, надеясь увидеть расположение медкабинета. Он же здесь, по идее, обязателен.
Конечно, после того, как тут сначала жили люди, а потом бродили мертвые, вряд ли чего-то осталось, но чем черт не шутит!
Медкабинета не нашел, зато взгляд зацепился за вход в подвальное помещение. А в нем, судя по всему, кладовая. И какая-то зона отдыха.
Диксон еще раз глянул на лежащую Грин, подумал, подложил ей под голову диванную подушку и прикрыл тяжелой оборванной шторой.
Будем надеяться, что не очнется до его прихода.
А он быстренько, туда и обратно.
Уже через десять минут Диксон, пыхтя и матерясь, волок так и не пришедшую в себя Бет вниз. Помещение и правда имелось, ходячий маялся там всего один, и даже не особо гнилой, так что запаха сильного не было. Зато были диванчики, огромный траходром и барчик, не особо разоренный.
Похоже, люди, жившие здесь раньше, про это местечко узнали слишком поздно и всех удовольствий не поимели с него. И это было хорошо.
Уложив девку на кровать и укрыв для надежности одеялом, Диксон кинулся искать хоть какие-то лекарства.
Конечно, облом. Лекарства — это главная валюта конца света, чтоб вы знали.
Бет дышала тяжело и, кажется, стала еще горячее.
Диксон постоял над ней в задумчивости.
Сам он никогда не болел, Мерл — тоже. И что делать, если кто-то простудился, было совершенно непонятно.
Вроде бы надо сбить температуру…
А как?
Надо раздеть, наверно…
Диксон нерешительно приблизился и начал расстегивать пуговки на новой, уже уделанной кровищей кофте. Руки подрагивали, пуговки не желали пролезать в петли, или это пальцы у него настолько загрубели, что ухватить нормально такую мелочь не мог?
Под кофтой обнаружился лифчик. Снимать или нет?
По идее, нахрен снимать, но вдруг без него будет легче дышать?
Конечно, только поэтому надо убрать его, только поэтому.
И вообще, хорошо бы отвернуться. Или, бля, зажмуриться.
Диксон честно попробовал и то и другое, но ощущения-то никуда не денешь.
Горячая, очень горячая, и невероятно нежная кожа. Такая нежная, что, кажется, будто его пальцы оставляют царапины, настолько они грубые на контрасте.
Подрагивает под его ладонями. Живот мягкий, с маленькой впадинкой пупка. Ремень от джинсов оставил красный след. Надо же, какая чувствительная кожа. Если взять пожестче, то сразу синяки будут. И потом можно будет отследить, как ее трогали. И где.
Диксон понял, что мысли в очередной раз умотали куда-то не туда, и с усилием отвел бесстыжие глаза, которые, оказывается, мозгу вообще не повиновались и продолжали разглядывать жадно, а он и не заметил сразу!
Так, раздел. Маленькая полоска трусов не в счет, пусть останется, хотя, бля, может, и они мешают дышать?
Поймав себя на очередной дебильной мысли, Диксон разозлился опять.
Не ко времени сейчас все это, не ко времени! Надо девку спасать, а не думать, как и в какую позу ее хорошо бы поставить, и какие бы его отметины на ней красиво смотрелись.
Дерил потрогал лоб. Бля, горяченный.
В этот момент Бет открыла глаза, уставилась в него испуганно и растерянно. Диксон так и застыл, не отнимая ладони от головы, суматошно думая, как будет сейчас объяснять внезапную наготу и свои лапы на ее лице.
Но Бет, кажется, не заметила, что лежит перед ним совершенно голая.
— Пить хочется… — прохрипела она и опять вырубилась.
И Дерил, наконец-то отмерев, рванул к бару, в котором нашлась вода.
Напоить девчонку было сложно. Она не приходила в себя, на уговоры не реагировала, только постанывала и отталкивала его руки.
В конце концов, Диксон, осатанев от борьбы, просто смочил ей губы водой и сунул мокрый палец в рот.
И она тут же начала его жадно сосать, родив в теле Дерила очередную волну нехилого такого болезненного возбуждения.
Вот же он скот! Еще хуже Мерла!
Девка при смерти, пить хочет, а ему осталось только член вытащить и подрочить на нее для полноты, бля, картины!
Слава богу, Бет вскоре отпустила его палец, выпила воды и утихла.
А Дерил, успокаиваясь, отошел к бару. Может, какие орешки завалялись или там снеки. Жрать хотелось зверски.
Орешков не нашлось, но полпалки сыровяленной колбасы, несколько банок консервов и хлебцы оказались очень приятным сюрпризом.
Интересно, Бет можно кормить сейчас? Чтоб, типа, силы появились.
Поразмыслив, Дерил решил, что лучше ее поить побольше. Все равно, жевать вряд ли сможет.
Минут через пятнадцать, закинувшись колбасой и снеками, Дерил проверил на всякий случай двери, и, прихватив из бара бутылку виски, вернулся к Бет. Опять проверил температуру. Горяченная. И трясет ее, словно замерзла. А сама, как печка.