Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1
Шрифт:
Клайд проглотил застрявший в горле комок.
— Да, наверное, она поймет, дорогая. Но не забывай, что у Ларри есть еще один дедушка… настоящий дедушка.
— Не говори, пожалуйста, «настоящий» таким тоном, папа.
— Больше не буду, Кэри. Однако Ламартин Винсент вправе потребовать мальчика… единственного сына его единственного сына.
— У Арманды тоже может родиться сын. Со дня на день мы должны получить от нее известие.
— Да, совершенно верно.
До этого они не говорили об Арманде, ведь упоминание о ней означало разговор и о Пьере,
— Знаешь, папа, мне надо кое-что тебе рассказать. Перед своим отъездом отсюда Пьер заходил ко мне. Я хочу сказать, он приходил один. Это случилось утром после пикника, когда его мать почувствовала сильное недомогание и не смогла отправиться обратно в Новый Орлеан. Он пришел через сад и нашел меня в летнем домике. И сделал он это намеренно.
— Если бы я знал об этом, Кэри…
— Да, вот поэтому-то мне и не хотелось, чтобы ты знал… тогда. Но вот почему мне хочется, чтобы ты знал о его приходе теперь. Потому что… видишь ли… он сказал, что любит меня.
— Он не имел никакого права говорить тебе это!
— Да, безусловно. Кстати, ты оказался совершенно прав, он никогда не женился бы на разведенной женщине. Он сам мне это сказал. Еще он сказал, что приехал в Луизиану в надежде, что я стану его любовницей, и что если бы я была не замужем тогда, когда он впервые встретил меня, то он хотел бы жениться на мне. И он никогда не считал меня… ну, такой женщиной, с которой ему было бы приятно завести любовную интрижку или что-то подобное. Он действительно любит меня… И был очень рад сообщить об этом… Но я знала, что у меня самый лучший в мире муж, и делала все, чтобы оказаться достойной его… после того как поняла, насколько я была близка к неописуемой глупости. Но все равно мне было очень трудно… когда я впервые услышала о том, что Пьер любит меня, пусть даже он не имел права сказать мне это.
— Почему, Кэри?
— Потому что я любила его. Я очень старалась справиться с этим чувством, честное слово, папочка. В то скверное для меня время, когда Пьер собрался жениться на Арманде, ты помог мне пережить это. Потом… знаешь, когда муж любит жену так, как любил меня Савой, она просто не может подвести своего мужа. Ей не нужно этого делать, и она не захочет этого. Не станет в ответ на его любовь притворяться или обманывать его. Она ведет себя честно и искренне… Но в то же время…
— Боюсь, я понимаю, что ты хочешь сказать, Кэри.
— Но ведь Савой никогда ничего не знал. И не догадывался.
В первый раз они поговорили вот так, а чуть позднее Кэри провалилась в мирный, покойный сон. Клайд остался сидеть у ее постели; примерно в полночь зашел доктор Брингер, которого срочно вызывали на берег, и вот теперь по дороге домой он решил навестить Кэри. Посмотрев на нее, доктор покачал головой.
— Не думаю, что мне понадобится давать ей еще какое-нибудь лекарство. Разумеется, я останусь и побуду внизу. Но она сейчас не страдает, и не думаю, что будет страдать.
— Да, я тоже так думаю, — отозвался Клайд.
Когда Кэри вновь проснулась,
— Отец, мне бы хотелось поблагодарить тебя за то, что ты ничего не сказал против Пьера. Конечно, я понимаю, что он не стоит и мизинца Савоя. Но ведь так часто получается, что если тебя полюбил какой-нибудь человек, то ты тоже любишь его.
— Мне это известно, Кэри. Поэтому твоя мама просто полюбила меня.
— Но ведь ты никогда не поступал так, как поступил Пьер…
— Я никогда не пытался завоевать расположение женщины, уводя ее от мужа. Но так уж случилось, что мне это не понадобилось. Однако я совершал в жизни много дурных поступков, чаще всего по необходимости. Люди ведь не безгрешны…
— Я никогда не считала тебя грешником. И не буду. Но раз мы уж коснулись этого… Ты ведь телеграфировал Бушроду, не так ли? Ведь надо, чтобы он знал. Так будет справедливо.
— Я понимаю. Поэтому я телеграфировал ему и дожидаюсь ответной телеграммы. Конечно, он не мог успеть на похороны мамы. Но наверняка он уже в пути и скоро будет дома.
— Надеюсь, что… — Ее голос повис в тишине. Клайд подумал, что, верно, она надеется на то же самое, на что и он, — что Бушрод не успеет к ее последней минуте и им удастся провести этот драгоценный последний миг вдвоем. Но она вновь впала в полуобморочное состояние и так и не сказала, о чем подумала.
В следующий раз, когда Кэри опять заговорила, она коснулась совершенно другой темы:
— Мы ведь никогда не найдем сокровища, верно, папочка?
— Нет. Но это не имеет значения. У нас и без них всего предостаточно.
— Знаю. Но мне бы хотелось и их тоже. Сокровища, зарытые в земле. Именно сокровища, а не грязный гравий сверху. Я никогда не говорила тебе, папа… но я очень обрадовалась, что ты не отдал эту землю Дюпре. И мне очень жаль, что я так вела себя, когда ты рассказывал мне о его предложении.
— Не печалься, Кэри. Я после все понял… когда ты говорила о Пьере.
— Да, но ведь тебе было так больно. Вот о чем я сожалею. Ведь ты ни разу не причинил мне боли. Хотя ты прав… не надо печалиться о зарытых сокровищах. Все это не важно. И я совсем не разочарована, что так и не нашла их. Правда. Меня это не печалит, потому что их найдет Ларри. Я уверена, что он обязательно найдет их. Ведь они, безусловно, там зарыты… Ты не забудешь о моей просьбе насчет Ларри, да, папа? Ведь теперь он твой, и никто не должен отнять его у тебя.
— Да, Кэри, я никогда не забуду о твоей просьбе.
Еще несколько минут они говорили о Ларри. Разум Кэри был совершенно чист и ясен. Хотя от Бушрода не было никаких известий, пришло письмо от Винсентов, где сообщалось, что у Арманды родился сын и его назвали Пьер Ламартин. Кэри была уверена, что теперь Клайду будет гораздо проще оформить опеку над Ларри, и отчим согласился с ней.
Кэри была спокойна и довольна, когда они снова обсуждали этот вопрос, а после вновь погрузилась в глубокий сон. Когда она опять зашевелилась и вытянула руки, Клайд решил, что она ищет во сне Савоя, как это было, когда она очнулась в первый раз после пожара. Однако он ошибся…