Любовь в огне
Шрифт:
Сидни ухаживала за раненым Джессом в военном госпитале Ричмонда. Он считался очень важным пленником. Южане дорожили им и берегли, рассчитывая вызволить с его помощью какого-нибудь своего офицера, если не Джерома, так другого, столь же полезного мятежной армии. Джесс оказался идеальным пациентом и очень учтивым в обращении человеком. Наконец, он был просто красив как бог. Одним словом, они с Сидни подружились.
Правда, дружбе этой вскоре пришел конец. Однажды. Джесса все же обменяли — на генерала-конфедерата. Он вернулся в Вашингтон, куда затем приехала и Сидни, решившая помочь спастись Джерому. У одного из пленников-южан оказалась очень изобретательная мать-ирландка. С помощью Сидни она переправила в Вашингтон несколько
Джесс привел ее к себе и запер в роскошной гостиной особняка в самом центре города, доставшегося ему от матери. Сидни кипела от гнева, но удалой кавалерист по-прежнему стоял на своем.
— Я делаю это ради вашей же безопасности, — уверял он ее. — Если бы вы сбежали вместе с братом, то рано или поздно получили бы пулю в лоб.
Весь день она провела в той комнате, не зная ни в чем отказа. А потом сказались усталость и нервное напряжение, и она заснула на диване, не раздеваясь. Открыв глаза, она первым делом посмотрела на часы и поняла, что проспала ровно десять часов. Джесс стоял у окна. Вскочив, Сидни решительно заявила:
— Вы можете арестовать меня, препроводить к самому президенту Линкольну, расстрелять или повесить, все равно! Я не собираюсь оставаться в этом доме больше ни минуты!
Джесс повернулся к ней спиной и после недолгого молчания проговорил:
— Если так, то вот вам дорога. Ступайте. Берегите себя.
Она ушла, и никто не попытался ее остановить.
В Старый Капитолий «ирландских певичек» уже не пропускали, но Сидни никто не заподозрил в организации побега, так что для нее двери тюрьмы были по-прежнему открыты. Ей разрешалось передавать тамошним обитателям съестные припасы, одежду и даже кое-какие медикаменты. Все знали, что ее братья — мятежники, но всем также было известно, что ее двоюродный брат Йен — герой армии северян, так что у Сидни имелись некоторые привилегии.
А Джесс вскоре вернулся в действующую армию, и она потеряла его из виду.
С тех пор она стала часто ходить в тюрьму, и пару раз ей удалось передать оттуда довольно важные сведения для командования южан. Сидни знала, что это опасная, рискованная игра. Но в нее нынче играли многие, а она была не хуже других. И потом, она никогда не забывала об осторожности, неизменно пускала в ход свое обаяние и ни при каких обстоятельствах не доверялась бумаге, передавая все только на словах.
Сидни считала, что ей ничего не грозит. У янки не было против нее никаких улик. Она спокойно анализировала все, что видела в Ричмонде и Вашингтоне, в армии южан и армии северян, знала силы и слабости обеих противоборствующих сторон.
Сила была на стороне Севера.
На стороне Юга был боевой дух.
Впрочем, и южане, и северяне в глубине души давно хотели, чтобы все это поскорее закончилось. Сидни тоже. Она устала каждый день дрожать от страха за жизнь близких. Она соскучилась по дому, матери, младшей сестренке. В Ричмонде Сидни работала вместе с Брентом, и теперь ей его ужасно недоставало. Приходилось жить среди врагов, зато она приносила пользу своим. Не так давно по Вашингтону поползли слухи о том, что генерал Ли задумал перенести боевые действия на Север. Сидни молила Бога, чтобы это случилось как можно скорее. Пусть северяне узнают, что это такое — когда под ногами горит твоя земля. Пусть Юг разорит Север точно так же, как Север разорил Юг. Северяне захватили южные города, пусть теперь южане захватят северные и установят в них столь же жестокие порядки.
Глаза Сидни горели ненавистью, когда она начинала мечтать о наступлении Юга. Но сейчас ее лицо сохраняло приветливое выражение.
— Что-то вы поздно сегодня, мисс, — проговорил Грейнджер.
— Дела задержали, сержант. Но вы ведь все равно меня пустите?
— Идите, идите с Богом. Арестанты только что поели, и теперь у них свободное время. Они на заднем дворе. Правда, мне придется проверить вашу корзинку, мисс Сидни. Уж извините старика…
— Что вы, конечно, я все понимаю.
Она передала ему корзину, которую принесла с собой. В ней не лежало ничего такого, что могло вызвать неудовольствие сержанта. Сидни принесла только еду — пирожки с мясом, свежий хлеб, яблоки и вишневый мармелад. Грейнджер внимательно осматривал и ощупывал каждый пакет.
— Поражаюсь я иной раз, мисс Сидни… — задумчиво сказал он, не поднимая головы. — Здесь столько женщин, которые ходят в тюрьму с передачами. Неужели они не понимают, что подкармливают тех, кто убивает их собственных сыновей и мужей?
— Не в этом дело, сержант, — все тем же приветливым тоном отозвалась Сидни, помогая ему открывать пакеты с провизией. — Эти женщины хранят верность федеральному правительству, и, клянусь вам, они горячо любят своих сыновей и мужей. Но им надоело каждый Божий день за них бояться. Они хотят, чтобы все их родственники наконец вернулись домой, сыновья к матерям, а мужья к женам. Они хотят, чтобы война закончилась. И не понимают, почему федеральные власти так упорствуют в своем нежелании отпускать Юг, заваливая поля сражений все новыми горами трупов.
Грейнджер только хмыкнул в ответ. Он аккуратно отодвинул все выложенные свертки и пакеты в сторону и взял в руки саму корзинку. Сидни давно зареклась проносить с собой в тюрьму что-либо запрещенное. Вечно дружелюбная физиономия сержанта не могла ее обмануть. Она знала, что этот старый лис хитер и наблюдателен, такой отыщет даже иголку в стогу сена.
— Признайтесь, вы не испытываете ненависти ко многим из ваших заключенных, — улыбнувшись, сказала она.
— Верно. Некоторые мне даже симпатичны. То и дело я встречаю среди них своих старых знакомых и приятелей. Я ведь до войны каретами торговал, лучшими на всю страну. Сейчас уж и не вспомню, сколько дюжин я отправил на Юг. Да и сам бывал там не раз.
— Вот видите! Вы закончили, сержант? Теперь мне можно пройти к несчастным арестантам? Если, конечно, вы не нашли в моей корзинке ничего похожего на пистолеты и патроны…
— Идите себе с Богом, мисс Сидни. — Грейнджер велел одному из охранников проводить ее во внутренний двор, где заключенным разрешались прогулки. — Только смотрите, будьте осторожны. У вас хоть и родня среди мятежников, но все же…
— А что такое?
— Вы слишком красивы, чтобы чувствовать себя в полной безопасности среди одичавших на войне мужчин.
— Спасибо, сержант. Я никогда не забываю об осторожности.
— Вот именно… — пробормотал Грейнджер себе под нос, провожая ее глазами.
Охранник быстро провел ее через холл по длинному коридору, дверь из которого вела во внутренний двор Старого Капитолия. Раньше в этом здании и правда располагалось федеральное правительство, а перед самой войной были меблированные комнаты. Сидни видела тюрьмы и похуже. Особенно на Юге.
Арестанты гуляли на просторном дворе. Тут же в углу стояли ученические парты и стулья. Порой в тюрьму приходили учителя и вели занятия среди желающих. Сидни увидела около двух дюжин небритых, оборванных мужчин. Завидев девушку, каждый улыбался и радостно ее приветствовал. Она прошла в дальний конец двора к партам и водрузила на одну из них свою вместительную корзину. Ее тут же обступили заключенные.