Любовь в смертельной прогрессии
Шрифт:
— Алексей Викторович, я… — начал он и замолчал, будто подбирая слова.
— Что Валера, серьезное дело? — решил подтолкнуть его я.
Он тяжело вздохнул:
— Похоже, очень серьезное.
Я опять начал нервничать. Нет, так не годится, подумал я. Что выудишь из этого проходимца, если говорить с ним здесь? Он мне с три короба наврет опять. Я хочу видеть его лицо, глаза.
— Для серьезного дела нужны силы. Согласен? — я решил играть с ним в доброго дядю.
— В смысле? — судорожно сглотнув, просипел он.
—
— Ужинать? — оторопел он. — Да я как-то…
— Не боись, за мой счет. И мне веселее будет.
Программист пристегнул ремень. Мне хотелось побыстрее покончить со всеми тайнами и неприятностями, которые мне приготовил мой работничек. Радостного от него ничего не дождешься. Это уже ясно, как белый день. Не для того он тут словно убитый сидит, и дышать боится. Зараза! Вот же чувствовал я, что неспроста у него все вдруг стало ломаться. Хотя, все это может быть мои домыслы, а неприятности ждут меня совсем в другой стороне. И Сотников собирается меня об этом предупредить? Ох, не люблю я загадок таких. И верить никому сейчас не могу.
Я остановился у небольшого кафе, в котором мы частенько обедаем с партнерами, если переговоры проходят в нашем офисе. Сотников нехотя вылез из машины и понуро пошел впереди меня. С таким настроением только на эшафот, дружочек, — хотелось мне крикнуть ему в спину.
Официант взял заказ. На мой вопрос, что желает молодой человек, он вяло мотнул головой.
— Ничего не хочу. Минералки, если можно.
— Принесите бутылочку Сан Пелегрино, а из еды — то же, что и мне, — кивнул я официанту.
Через минуту на столе появилась минералка. Программист налил себе стакан и сделал несколько глотков. Похоже, что даже вода ему не лезла в горло.
— Давай, рассказывай, начинай портить мне настроение, — вкрадчиво сказал я.
Сотников посмотрел на меня телячьими глазами и произнес:
— Я не знаю даже как сказать об этом. Вы меня сразу уволите.
— Ого! Ничего себе прелюдия, — деланно засмеялся я. — С чего такой вывод?
— Мне отец сказал.
Тут уж и у меня настроение ухнуло в бездну. Отец Валеры очень известный программист, бизнесмен, к которому, собственно, я и обратился за помощью, когда подбирал персонал. Я знал его как успешного и одновременно порядочного человека. Он тогда заверил, что гарантирует мне качество и надежность в лице своего талантливого отпрыска.
Сотников поежился, словно ему стало вдруг холодно. Парень, что называется, был на грани нервного срыва. Я налил себе в стакан воды, чтобы занять чем-то руки, потому что они в буквальном смысле чесались. Так бы и врезал этому…
— Слушай, Валера, ты же не на допросе в гестапо. И я тебя, если помнишь, не тянул за язык. Ты будешь говорить или как? Двум смертям не бывать, сам знаешь. Может, уволю, может, премию выпишу. Разберемся.
Я залпом выпил минералку, со стуком поставил бокал на стол и впился
— Короче, я это… я специально выводил из строя компьютер в вашей приемной. Причем несколько раз. Не знаю, Катя говорила вам или нет, — прошуршал он едва внятно на одном дыхании.
Воцарилась тишина. Теперь я не знал, что сказать и как сказать.
Сотников ладонями потер лоб, затем добавил:
— Только она здесь ни при чем.
— В этом я как раз не сомневаюсь. Ты для кого это все делал?! На кого ты стал работать?! — мое терпение практически лопнуло, и я готов был врезать этому идиоту.
Парень побледнел, глубоко вдохнул и решительно выпалил:
— Вы что! Я ни на кого… Это все из-за Кати.
— Из-за Кати? Вот отсюда давай поподробнее.
— Понимаете…
— Нет, погоди! Ты вроде сказал, что Катя к этому не имеет никакого отношения, — прервал я. — А теперь, значит, получается, она всему виной…
— Да нет же! — подскочил он на стуле. — Дайте мне сказать. Теперь уже все равно все испорчено.
О, Господи! Все испорчено! Этого еще не хватало. Что же еще можно испортить, когда и так все везде у меня испорчено. Наш разговор походил на диалог двух сумасшедших. У кого из нас более тяжелый диагноз — это еще вопрос.
Сотников сделался серьезным.
— Короче, — он немного покашлял и решительно посмотрел мне в глаза: — я люблю вашу Катю.
Некоторое время мы тупо молчали, уставившись друг на друга. Я пытался облечь его слова в удобоваримую для себя мыслеформу. Картина происходящего начала проступать, как фотография, брошенная в проявитель. Сказать, что я удивился — не сказать ничего. И не потому, что в Катерину Игоревну нельзя влюбиться. Это как раз понятно. Но события вокруг меня происходили достаточно драматичные, и к чему здесь судьба подбросила этот водевиль, объяснить я был не в силах.
— Стоп, Валера, — я поднял руку. — Во-первых, Катя никак не моя. У нее, слава богу, есть родители. Если ты явился ко мне просить ее руки, то как-то не в тему. Извини.
Пришел официант, поставил тарелки с едой. Я облокотился на стол и высверливал взглядом дырку во лбу программиста, ожидая продолжения триллера.
— Я понимаю, — согласился со мной он. — Так вот, насчет компьютера.
— Вот! Давай насчет компьютера. Ты зачем портил технику и нервы девушке? И меня сейчас до белого каления довел.
— Потому что кретин, — раздухарился Сотников. — Я с техникой на «ты», а с девушками не умею. Я не знал, как наладить контакт с ней, стать нужным что ли. Она просила помощи, я старательно все исправлял, успокаивал Катю. Она меня поила кофе за это, ну как-то…вы понимаете? Не могу же я с цветами вдруг заявиться к ней в приемную? Засмеет.
Господи! — взмолился я, — За что мне такие испытания? Мало вокруг меня хороводы водят убийцы, шантажисты, преследователи. Так на тебе еще идиота впридачу!