Любовь в законе
Шрифт:
– Меня зовут Олег, – представился худощавый, но для знакомства руки не подал.
Здесь его можно было понять. Ведь гость мог проигнорировать этот жест, и тогда бы он остался в дураках. И Макар не тянул к нему руку. Во-первых, он еще не знал, с кем имеет дело, а во-вторых, этот Олег мог оказаться хорошо замаскированным голубком из песни «Милый друг».
– И еще меня Силикатом зовут, – добавил парень.
– Макар.
– Я слышал, ты в законе?
– Есть такое.
– А короновал кто?
– Где Салават?
– Сейчас будет.
– Тогда и поговорим.
Силикат недовольно поджал губы. Наверное, он считал себя
Силикату нечего было сказать. Не было у него с гостем общих тем. Не воровал он, срока не мотал, а рэкетом и всяким прочим Макар не промышлял, так что и здесь никаких точек соприкосновения.
К счастью, Салават не заставил себя долго ждать. В зал он вошел в сопровождении крепкого парня в черном двубортном костюме. Сам же был одет в классическую тройку, с жилеткой, при галстуке, в руке тросточка с костяным набалдашником. Только палочка эта нужна была ему не для форса: он шел, опираясь на нее. Ему было всего лет сорок, может, чуть больше, а он уже весь больной, разбитый, волосы седые, а лицо темного, землистого цвета, потухший взгляд, впалые щеки, оттянутая вниз нижняя челюсть, которая к тому же слегка подрагивала. Он задыхался при ходьбе, и ему нужно было широко раскрывать рот, чтобы захватить побольше воздуха. Зубы у него были крупные, но гнилые. И сам он производил впечатление человека, гниющего изнутри…
Силикат встретил его, поздоровался, провел за стол, сам подставил ему полукресло. Макар тоже поднялся со своего места, поприветствовав законника кивком головы, но за стол вернулся раньше, чем он. Этим он давал понять, что не считает здесь никого главнее себя. Сам он на лидерство не претендует, но и подстраиваться под кого-то не собирается.
Какое-то время Салават сидел молча, опираясь на вытянутую руку, в которой держал вдавленную в пол тросточку. Видно, совсем он плох, если ему требуется восстанавливать дыхание после обычной, в общем-то, ходьбы. Видать, подкосила его лагерная жизнь. А тюремная биография у него богатая, это Макар прочитал по наколкам на его пальцах. А вор как будто нарочно выставил их напоказ. Перстень с молнией – сидел в колонии для несовершеннолетних, пять косых полос – три черные, две белые – вторая ходка на малолетку. Видно, здоровье свое Салават еще в молодости надорвал. Ромб с короной – в зоне был в авторитете. Четвертый перстень указывал, что Салават побывал в питерских «Крестах». Ромб с пиковой мастью – ну, это уже знак законного вора.
– Слышал я о тебе, Макар, – первым начала Салават.
Говорил он тяжело, натужно, с нездоровым свистящим хрипом. На собеседника он при этом не смотрел, что наводило на мысль о возможном подвохе. И Макар не ошибся в своем предчувствии.
– Тебя Вензель короновал.
– Не было Вензеля, – сурово глянул на него Макар. – Алтай был, Перепел, Дрема. Зачем говоришь то, чего не знаешь?
– Я тебя самого мало знаю, – с ответной жесткостью глянула на него Салават. – Но Алтая знаю лично, мы с ним на тайшетской пересылке пересекались, давно это было.
– Вот к нему ласточку и зашли. Он тебе отпишет, кто такой Макар.
– Где он сейчас?
– В командировке. Тубик у него, совсем плохой. Грев ему шлю, только не уверен, что поможет…
– Туберкулез – дело дохлое, – сочувствующе вздохнул Салават. – Знаю, что говорю… В наших краях чего делаешь?
– Любовь у меня здесь, брат. Намаешься по гастролям, приезжаешь, а тебя здесь молодуха ждет, чтобы любой каприз исполнить. Не жизнь, а малина… Не надо меня ни о чем спрашивать, Салават. Ни в чьи дела я здесь не лезу и лезть не собираюсь. Жизнь у меня бродяжья: сегодня здесь, завтра там. Я птица вольная, куда хочу, туда лечу….
– Я все понял, Макар. Живешь ты правильно, да и я тебе не указ. Приятно было свидеться с тобой, брат.
Салават многозначительно глянул на Силиката, давая понять, что вопросов к Макару больше нет. Но тот не торопился его отпускать. Разговор состоялся, теперь можно было и обед подать. Улыбчивые официантки разнесли салаты из креветок, поставили на стол вазочку с черной икрой. Затем появился борщ, после – жаркое из кролика и фаршированная форель. Само собой, без водки не обошлось. Но Салават выпил чуть-чуть, для приличия. Да и Макар особо на это дело не налегал. Он чувствовал, что главный разговор еще впереди. Неспроста Силикат устроил ему проверку.
Салават не стал засиживаться за столом. Сославшись на плохое здоровье, он ушел.
– Совсем плохой стал, – глядя ему вслед, с показной жалостью к нему сказал Силикат. – Рудники проклятые…
– Сам ты, я так понимаю, руду не добывал, – жестко, но без осуждения отозвался Макар.
– Какое мое время, еще успею. Тьфу-тьфу… Лучше без этого обойтись.
– Трудно без этого обойтись, когда все время на виду. Ты же от ментов не прячешься, а они тебя пасут.
– Менты все куплены.
– Прямо так и все?
– Ну, те, что в нашем районе. И в городском управлении свои люди есть… Понятное дело, стопроцентной уверенности нет. Но у кого она есть?
– Ни у кого, – согласился Макар.
– Подруга у тебя здесь, я так понимаю…
– А у тебя друг. Тарань его зовут. Он от меня на днях ушел, а я бы очень хотел с ним поговорить.
– Ну да, косяк вышел, – кивнул Силикат. – Но ведь он же не знал, что к твоей девчонке пристает.
– Девчонка мной прикрылась, а он меня опустить собирался.
– Он же не знал, что ты в законе.
– Это не важно.
– Значит, не простишь, – не без сожаления заключил Силикат.
– Я же не воспитатель детского сада, чтобы прощать. Мне бы поговорить с ним, с глазу на глаз.
– А если ты его завалишь?
– А зачем он тебе такой? Он от разговора ушел, как последняя сявка…
– А знаешь, почему он от разговора ушел? Потому что не отмороженный. Побоялся с вором связываться. А если бы он был беспредельщиком, стал бы он с тобой церемониться?
– Короче, Силикат, чего ты хочешь?
– Дело тебе хочу предложить. Я так понимаю, человек ты авторитетный. И мы не отморозки, по понятиям живем… Короче, проблемы у нас. С одной стороны вокзальские давят, с другой – «Пятый километр». Там у них почти сотня штыков, если всей массой навалятся, могут раздавить. А мы тут завод держим, барахолка у нас, авторынок, ну еще точки там всякие. Короче, деньги поднимаем неплохие. Только жмут со всех сторон, патронов уже не хватает отстреливаться. Да и люди гибнут. «Пятый километр» совсем озверел. Там у них блатота синяя… Законных воров у них нет, но понятия они уважают. И нас потому не очень жалуют. Типа чужие мы. Потому и стреляемся. А вот если бы ты с нами был, тогда бы совсем другое дело. Тогда бы можно было по всем понятиям проблемы разруливать, без стрельбы, без трупов… Вот скажи, Макар, тебе беспредел нужен?