Любовь вне времени и пространства
Шрифт:
А доктора, из-за границы выписанные, Анну вылечили. Но не оставили молодые привычки разговаривать обнявшись, даже когда стали королем и королевой. И часто можно было услышать, как над озером разносится песнь о любви, исполняемая двумя голосами, один из которых безбожно фальшивит. Но это ведь не беда? О любви петь можно любым голосом, главное, чтобы в душе фальши не было.
***
– Кхе-кхе-кхе, – покашляла в кулачок старуха, отведав сладкого вина на свадебном пиру принца и Анны. – Хорошая получилась
Выпив следующий глоток вина в честь молодых, старуха задумалась, посмотрев вдаль, – Кто еще из моих красавиц несладко живет, но имеет доброе сердце и верит в любовь? Рапунцель? Белоснежка?
Улыбка озарила морщинистое лицо, – Белль! Милая девочка. Надо бы наведаться в страну, где живет Чудовище и заплутать в лесу ее отца. Мои крестницы достойны самых лучших принцев! Доброта и щедрость души всегда должны вознаграждаться любовью.
История шестая
Пять пар обуви моей бабушки
Что могут рассказать наши вещи? Очень многое. О нас, о нашей жизни, о нашей любви. Просто нужно уметь слушать.
Англичане говорят: время деньги.
Русские говорили: жизнь копейка.
Петр Вяземский
Сундук
Моя бабушка умерла. Я очень любила ее и не верила, что когда-нибудь она уйдет. Поэтому ее смерть стала неожиданностью, я плакала, сидя в опустевшем доме, и вспоминала время, когда мы были вместе. А вместе были без малого сорок пять лет. Но что происходило в остальные сорок четыре года, не знала. Бабушка уходила от ответов, переводила разговор на другую тему, но я всегда чувствовала, что было в ее жизни что-то, что она хранила вдали от посторонних глаз.
Убирая из дома вещи, которые уже не пригодятся, наткнулась на небольшой старинный сундук, стоявший на чердаке. Замка на нем не было, поэтому легко открыла крышку. Пыли на сундуке не оказалось, петли были смазаны, видимо туда часто заглядывали. В темном нутре обнаружилось несколько свертков. Лежащее в них оберегали, это было видно по кускам тряпиц, в которые они были завернуты.
Вот самый маленький сверток. Разворачиваю – это оказывается детское одеяльце с ручной вышивкой и пожелтевшими от времени кружевами. Монограмма на особо расшитом краешке состояла из двух букв «Е.Г.» Это первые буквы бабушкиного имени и фамилии – Евдокия Горбатовская. В одеяле обнаружились крошечные пинетки. Они были сделаны из тончайшей зеленой кожи, с искусно вырезанным узором по краю и тоненькими шелковыми тесемками, заканчивающимися цветочками из той же кожи. Более прелестной детской вещицы я не видела.
В другом свертке, представляющем из себя шелковый цветастый платок, находились сандалики и опять они были необыкновенно хороши – красного цвета, с золотой пряжкой и бантиками в черный горошек.
Третий сверток – это были завернутые в пуховой серый платок валенки. Простые, изрядно поношенные.
Четвертый сверток – это завернутые в фату белые туфли с изящным каблуком и ремешком, застегивающимся вокруг лодыжки.
Пятый сверток – грубая мешковина и искореженные длительной ноской ботинки из кожи плохого качества. Почему бабушка прятала все эти вещи, почему не захотела показать мне и поделиться их историей? Мне было обидно, что она не доверилась,
Я все аккуратно сложила в сундук и села на пол, облокотившись на него спиной. Темнело, сверчок начал свою песню, половицы в старом доме поскрипывали, хотя в нем никого кроме меня не было. Легкий ветерок влетал в открытое слуховое окно и ворошил страницы старых газет, уложенных около сундука. Мои глаза стали слипаться, тело охватила истома, ноги гудели от длительного хождения по дому и в последнем усилии, я подтянула к себе пачку газет, уложила на нее голову и заснула.
История пинеток
Нас принесли от сапожника, который мастерил обувь только для богатых. Мы шились с любовью для маленькой девочки, родившейся в семье зажиточного пана Горбатовского. Дуся была младшенькой и единственной девочкой после двух мальчиков, которые были намного старше ее: Петру было одиннадцать лет, а Павлу шестнадцать. Они и близко не подходили к крохе, поэтому она наблюдала за ними издалека, пуская пузыри своим непослушным ртом. Нас одели на ее пухлые ножки, и вместе мы делали первые шаги, сначала от мамы к папе, потом вдоль стенки к кровати, богато украшенной выбеленными простынями с кружевной каймой и кружевной же накидкой на пирамиде сложенных пуховых подушек.
Потом мы с мамой за ручку стали выходить во двор, где под ногами бегали безумные куры, гоготали жирные гуси, из загона слышалось мычание коров и ржание лошадей. Папины батраки бегали по двору, помогая собрать в бричку вещи, необходимые ему в дороге. С одной стороны несли жирные колбасы, завернутые в тряпицу, с другой бутыль вина, установленную в плетеную корзину, из дома мимо нас пронесли каравай хлеба. Дуся потянулась к нему и мама, остановив батрачку, отломила хрустящую корочку. Хлебные кусочки падали на нас и мы переступали с места на место, чтобы пухлая ручка малышки могла их собрать и кинуть курам. Когда мы стали малы, нас завернули в дусечкино одеяльце и спрятали в темноте сундука.
История сандаликов
Нас сшил тот же мастер, и мы были преподнесены Дусеньке на пятилетие. Она была одета в длинное бархатное платье с большим кружевным воротником, косы были заплетены в корзинку и украшены шелковыми ленточками в тон платья. Дусе принесли много подарков и сладостей. Там была деревянная лошадка-качалка, на которой мы катались до тех пор, пока Дусю не вырвало на нас. Потом нас помыли и положили возле печки.
Ночью, когда мы совсем высохли, в горницу ворвались вооруженные люди с красными звездами на шапках и вывели папу во двор. Через некоторое время оттуда послышались выстрелы. Мама в это время прижимала испуганную босую Дусю к себе и пыталась воспротивиться, чтобы из дома вывели брата Дуси. Потом, когда все-таки Петра забрали, она опустила Дусю на пол и велела той одеваться. Дуся тут же схватила нас и стала застегивать на своей ножке трясущимися пальчиками.
Потом мама позвала девочку, и мы выбежали на улицу. Там уже светало, мы прошли огромные кованые ворота, отделяющие усадьбу от садов, а на дороге у цветущего жасмина увидели лежащего в луже крови папу. Он не двигался, а рядом на коленях стоял Петр и к его голове был приставлен маузер. Мама истошно кричала, Дуся упала в пыль и захныкала, а люди со звездами ударили юношу оружием по голове, из которой тут же полилась кровь, а сами сели в тяжелогруженые скарбом из усадьбы телеги и уехали в лучах восходящего солнца. Больше нас Дуся не одевала.