Любовь вне закона
Шрифт:
Не закончив своей шутливой (точнее, полушутливой) угрозы, Мария поправила узел и отступила, любуясь творением рук своих. Пампурин, в свою очередь, любовался ею. Она была одной из тех миниатюрных блондинок с кукольным ротиком и пышным бюстом, которые никогда не жалуются на отсутствие внимания мужчин. Васильковые глаза, оттенённые синим халатиком, казались нарисованными, как и свободно разметавшиеся локоны, обрезанные лишь немногим ниже уровня мочек ушей, чтобы были видны сапфировые сережки. Спереди волосы росли прямо от макушки, а сзади были не только подстрижены, но и подбриты, обнажая затылок с трогательной
– Ты же знаешь, Маша, я никогда тебе не вру, – произнес Пампурин, погладив жену по волосам.
И это была очередная ложь, как мрачно отметил он мысленно, покидая дом и направляясь к машине. Позавчера со встречи одноклассников все только началось, причем их, одноклассников, собралось только трое, так что, по сути, это была обычная пьянка под благовидным предлогом. Намеревались тихо-мирно посидеть у Федьки Крюкова, а потом нелегкая понесла их в ресторан, где поддали уже нешуточно. Последнее, что отчетливо помнил Пампурин, это случайная встреча с рецидивистом Неделиным, проходившим в уголовных сводках как воровской авторитет Неделя. И пьяная болтовня с ним никак не красила Пампурина. Ни как солидного отца семейства, ни как старшего следователя прокуратуры.
О чем они говорили? Кажется, ничего лишнего Пампурин себе не позволил. Спросил, давно ли Неделя освободился, собирается ли взяться за ум, обзавестись семьей, устроиться на работу… Дурацкие вопросы. Неделя даже не стал притворяться, что таковыми их не считает. Сказал, что подошел, чтобы еще раз поблагодарить Пампурина.
– Да ладно, – отмахнулся тот. – Дело прошлое.
– Я твой должник, – напомнил Неделя. – Жизнь моя, может, и никчемная, но ты ее спас.
Они поёживались под укрывавшим их мокрым снегом на обочине дороги, где, как выяснилось, оба рассчитывали поймать такси. Приятели Пампурина остались в ресторане, а он нашел в себе силы отказаться от искушения и отправиться домой. Тем не менее алкоголь в крови давал себя знать, потому что Пампурин неожиданно предложил:
– Может, завернем куда-нибудь, опрокинем по рюмашке?
– Как хочешь, – сказал Неделя с непроницаемым лицом.
– Черт! – Пампурин пьяно хлопнул себя по лбу. – Совсем забыл. Тебя же за общение с «мусором» на ножи поставят.
Он редко прибегал к уголовному жаргону, хотя по роду службы владел им неплохо. И отлично знал, что если воры увидят их вдвоем, то Неделе могут «предъявить» стукачество, что будет равнозначно смертному приговору.
– Я твой должник, – повторил Неделя упрямо.
Он был моложе Пампурина лет на пять или даже больше, но со стороны они казались ровесниками. Дело было в выражении лица Сергея Неделина, в его манере держаться. Глянет – как бритвой резанет. Скажет – точно гвоздь вколотит. По-волчьи поджарый, настороженный, готовый хоть прямо сейчас убить или быть убитым. Когда его брали, он оказал сопротивление, ранил двух спецназовцев, а те его в отместку свинцом нашпиговали и умирать на снегу бросили. Пампурин, присланный на место событий для осуществления прокурорского надзора, вмешался, а бойцы на него вызверились: «Не лезь куда не просят, не то и тебя положим, а на бандюгу свернем. Пусть подыхает, нормальным людям жить спокойней будет».
Так-то оно так, однако Пампурин заартачился, полез на рожон. По правде говоря, поначалу он лишь о своем авторитете беспокоился и чести мундира, а на истекающего кровью Неделю даже не смотрел. Потом встретился с ним взглядом, прочел в мутнеющих глазах звериную тоску и не отступил, несмотря на то, что на него ствол для острастки направили. Короче говоря, отстоял парня, самолично сопроводил в больницу и там сдал докторам под расписку. За минувшие годы и думать забыл о том случае, и тут на тебе – судьба вновь свела.
Пампурин ухмыльнулся и тут же нахмурился.
– Погоди, погоди, – произнес он, старательно ворочая языком. – А что это ты на свободе гуляешь? Тебе же вроде «десяточку» впаяли?
– Если я скажу, что по УДО выпустили, ты ведь не поверишь? – сухо спросил Неделя.
Настоящим ворам условно-досрочное освобождение не светило, поэтому Пампурин нахмурился еще сильнее.
– Не испытывай судьбу, Сергей. Ты ведь в бегах, насколько я понимаю? Хочешь, чтобы еще десятку накинули? Давай явку с повинной оформим?
– Я думал, весна идет, а тут пурга такая, – Неделя скривился. – Давай замнем для ясности, прокурор. Калган за тебя подставлю, а на цырлах бегать не стану. Скажи свой номерок. Отзвонюсь – сохрани на память. Может, пригожусь, – Неделя предостерегающе зыркнул на Пампурина. – Сливать никого не буду. Это западло. С другими просьбами обращайся.
Закончив свою короткую речь и выслушав ответную, он растворился в ночи, как будто его и не было. Звонок прозвучал, когда Пампурина качало и трясло в такси. Борясь с тошнотой, он не ответил, а на следующий день перезванивать не стал. Что могло понадобиться следователю прокуратуры от вора в законе? Одна только мысль об этом была смешна и нелепа… И опасна. Ведь Пампурина тоже никто не стал бы по головке гладить за подобные контакты. Первым импульсом было уничтожить подозрительный номер к чертовой матери, но что-то Пампурина остановило. Предчувствие? Надежда еще раз увидеться с Неделей и направить его на путь истинный? Прокурор не знал. Не так давно он избавился от похмельного синдрома, чтобы задумываться. Пометил номер буквой «Н» и оставил.
Теперь, когда супруга напомнила о том вечере, Пампурин полез в карман за мобильником. Никакие контакты с преступниками, да еще беглыми, ему не нужны. В прокуратуре имеется собственная служба внутренней безопасности, которая отслеживает подозрительные связи сотрудников. Стоит оказаться «под колпаком», и на карьере можно ставить крест. Подобные пятна в биографии представителя закона недопустимы.
Пампурин уже приготовился открыть список контактов, когда в его руке вдруг зазвонил телефон. Вздрогнув, Пампурин посмотрел на светящийся экран и увидел, что вызывают его из приемной прокурора области. «Ну вот, – подумал он обреченно. – Доигрался».
Кабинет государственного советника юстиции Распопова занимал седьмую или даже шестую часть здания облпрокуратуры. В советские времена здесь размещалась лучшая школа города. Имелся там и спортивный зал, небольшой, но достаточно просторный, чтобы играть в баскетбол и заниматься гимнастикой. Теперь мяч здесь не бросали, через «коня» не прыгали, а решали человеческие судьбы. В буквальном смысле. Поэтому Распопов ощущал себя в некоторой степени богом, и был по-своему прав.