Любовь вне закона
Шрифт:
Кашин, испугавшись, что его примут за подлизу, поспешно вскочил с пола. Деев усмехнулся:
– Элементарно, Ватсон. Из окна сквозит, и в шторе дырочка светится.
– А-а-а… – протянул Кашин и этим ограничился.
В комнату вбежал Рамзес, прижал уши и шумно отряхнулся. Запахло мокрой псиной. Фельдман поморщилась.
– Я же просил! – выкрикнул Деев.
Следом за овчаркой явился кинолог и показал пистолет, подцепленный сучком за предохранительную скобу.
– Нам теперь можно, – сказал он. – Заслужили.
– Ух
– Нормально, – похвалил Деев, приближаясь. – Где нашли?
– В кустах у задней калитки, – доложил кинолог. – Попробовали еще раз след взять, но дошли до мостика и потеряли. Снег тает, да еще дождик прошел. Рамзес, молодчага, старался, но…
Кинолог развел руками. Рамзес, услышав свое имя, посмотрел на него умными карими глазами и коротко гавкнул. «Странно, – подумал Деев, – как пса зовут, я помню, а фамилия хозяина вечно из головы вылетает».
– За мостом дорога? – спросил он. – Может, убийца на машине уехал?
– Разве что на танке, товарищ майор. Развезло – жуть.
– А следы? – напомнил Кашин с таким проницательным видом, что хоть прямо сейчас в детективный сериал.
– Все затоптано, – разочаровал его кинолог. – Там за пустырем еще один поселок. Оттуда через пустырь на асфальт выходят и к трассе топают. Автобус, магазин, то, се…
Рамзес поднял заднюю лапу, намереваясь помочиться на журнальный столик. Фельдман негодующе крикнула. Кинолог оттащил пса и пояснил с извиняющейся улыбкой:
– Не привык к приличной обстановке. Все на выездах да в вольере. Откуда хорошим манерам взяться?
Фельдман посмотрела на него с неожиданным интересом.
– А домой почему не берете? Жена против?
Кинолог приосанился.
– Я не женат, – сказал он. – Но в общагу с собакой не пускают.
– А… – Фельдман отвернулась.
– Я летом в свою квартиру перебираюсь, – сообщил кинолог. – Уже все выплатил, осталось только небольшой ремонт сделать. Чисто косметический.
– Мы тоже думали – косметический, – сказал Кашин. – А ремонт на полгода растянулся. Там же все на соплях, все сикось-накось…
Пока они беседовали, Деев вышел в холл – не столько проконтролировать Величко, сколько чтобы еще раз посмотреть на убитого.
– Он и есть Тамонников, – сказал следователь.
– М-м? Как установил личность?
– Очень просто, товарищ майор. Залез в карман, а там карта банковская. Я позвонил, соврал, что карту на улице нашел, хочу вернуть владельцу.
– Фамилию в протокол занес? – спросил Деев, присев на корточки рядом с телом.
– А как же! – просиял Величко.
– Поторопился, Коля. Как бы переписывать не пришлось.
– Это еще почему?
– Может, он карточку у кого-то из приятелей спер, – предположил Деев задумчиво. – Или убийца ему подсунул, чтобы нас с толку сбить. Я же говорил: факты, факты и только факты. Никакой отсебятины, никаких домыслов.
Величко с ненавистью посмотрел на парня у своих ног.
– Устроили тут, понимаешь… Им тут что, Чикаго?
Деев на это никак не отреагировал. Он изучал выражение лица покойника, перекошенный рот, стиснутые кулаки. Одежда была модная и явно не на вещевом рынке купленная: новенькая толстовка, яркие брючки, дорогие кроссовки.
Цокнув языком, Деев вернулся в комнату, чтобы осмотреть остальные трупы. Тот, что с расстегнутой ширинкой, был одет с вызовом, заключавшимся в драных штанинах и пиратском черепе на свитере. Лет 20-25, точнее по мертвому лицу не определить. Половой орган без признаков обрезания и выпущенного семени. «Член без особых примет, среднего сложения», – пошутил про себя Деев, мимолетно улыбнулся и встал над парнем с выбитым глазом и вышибленными мозгами. Похоже, он был самым младшим в этой компании.
– Итак, вот что мы имеем, – заговорил Деев по привычке озвучивать свои умозаключения, дабы проверить, как воспринимают их окружающие. – Хозяин дома, предположительно Александр Тамонников, привез в загородный дом родителей веселую компанию. Сколько их было, охранники не видели, потому что окна автомобиля тонированные, а дело было ночью. С большой степенью вероятности можно предположить, что было их четверо.
– Трое парней и одна девушка, – вставила Фельдман. – На столе почти полная бутылка виски и открытое шампанское. Винный бокал один. Со следами помады.
– Именно, – согласился Деев. – Они немного выпили, покурили…
– Анашу, – уточнил кинолог, успевший обнюхать пепельницу с папиросными окурками.
– Теплая была компашка, – сказала Фельдман.
– Они все были уже навеселе, – продолжал Деев. – Охранник, пропустивший их, заметил, что машина подозрительно вильнула, когда набрала скорость за шлагбаумом. Кроме того в доме было выпито слишком мало, чтобы дело дошло до трагедии. Девушка сидела здесь, – он показал на диван. – По неизвестной причине при ней имелось оружие. Когда один из парней расстегнул джинсы и хотел вступить с ней в половую связь, она открыла огонь.
– Не удивлюсь, если выяснится, что он предложил ей сделать ему… Ну, вы знаете это модное словечко. Только пакость остается пакостью, как ее ни назови.
Эксперт Фельдман состроила мину, означавшую, что уж она-то никогда бы не позволила себе ничего подобного. Правда, шевельнувшаяся бровь намекала на некоторые вольности, допустимые в отношениях с очень близким, очень дорогим мужчиной, однако распознать сигнал смог бы только чрезвычайно наблюдательный человек, каковым кинолог не являлся. К тому же его внимание было поглощено рассказом Деева, изобилующим весьма яркими и правдоподобными подробностями. Заслушался даже Величко, закончивший работу в холле. Правда, он не удержался от искушения поддеть начальника, припомнив ему эпизод с банковской картой: