Любовь во время чумы
Шрифт:
Этой ночью я не смог уснуть – каждый раз, когда веки смыкались, сознание услужливо рисовало весьма откровенные образы, которые могли бы стать продолжением нашего поцелуя. Ощущая болезненное напряжение в области паха, я ворочался с боку на бок, будучи не в силах избавится от него. Моя подушка впитала запах волос Беллы, и только он вводил меня в состояние крайнего возбуждения. Я начинал проникаться правильностью мысли о раздельном проживании мужчин и женщин на нашей базе.
Только под утро я смог забыться беспокойным сном, но тут же был разбужен мягким поцелуем в щёку.
–
Меня обволокло её природным ароматом, и предатель, сидевший у меня в штанах, болезненно заныл, напоминая о себе. Я рванул на себя одеяло, стараясь прикрыть возбуждение, но движение вышло неловким, и я едва не опрокинул керосиновую лампу, стоящую возле кровати. В результате наведённого сумбура я лишь привлёк внимание к своей проблеме.
– Я принесла завтрак, - Белла старательно отводила взгляд, а я заметил, что её волосы сегодня красиво уложены, а не собраны в хвост как обычно.
За едой атмосфера заметно улучшилась, исчезла неловкость, которая возникла между нами со вчерашнего поцелуя. Пока Белла рассказывала мне обычные утренние новости, вроде погоды и событий, произошедших в её общине, я сам не заметил, как положил голову к ней на колени, позволив её пальцам свободно скользить по своей груди. Мне было сложно понять свои чувства, я не сталкивался с этим прежде. Я был ребенком, когда началась катастрофа, и некому было научить меня премудростям взросления. Сейчас я стал зрелым мужчиной: накопленные гормоны руководили мной. Белла всё говорила и говорила, а я не мог отогнать навязчивую мысль, прочно засевшую в мозгу.
– Белла, ты мне нравишься. Как девушка, - я выпалил на одном дыхании то, что давно хотел ей сказать.
За спиной словно выросли крылья, я был готов взлететь от облегчения! Все эти мысли, взгляды, прикосновения… Всё это наконец обрело понятный смысл! Совершенно очевидно, что я влюбился. Хотя, безусловно, мне не с чем было сравнивать, но я был полностью в этом уверен. Всё моё представление о любви складывалось лишь из просмотренных фильмов и отношений родителей, и я помнил этот взгляд, которым мужчина смотрит на свою женщину, взгляд, которым я прямо сейчас смотрел на Беллу.
Он удивления она приоткрыла губы, похожие на распустившийся цветок, и я слегка приподнялся, чтобы коснуться их. Её глаза так и остались широко распахнутыми, но я не увидел в них страха или протеста, скорее любопытство и желание.
– Ты тоже нравишься мне, Эдвард. Как мужчина, - добавила она и рассмеялась, когда я прижался к её губам сильнее в порыве неподвластных и непонятных чувств. Теперь мне казалось, что мы парим вместе.
– Ты образованный и воспитанный, и смотришь на меня не как на свободную самку, а по-другому… С уважением. Ты заботишься обо мне.
Этому суждено было случиться. Ни один из нас не собирался останавливаться: испробовав губы, я вдыхал аромат кожи возле уха, не в силах насытиться, не понимая, почему меня тянет делать это снова и снова. Мягкая мочка оказалась приятной на вкус, а пальцам нравилось касаться всего, до чего они могли дотянуться. Я слышал, как дыхание Беллы участилось, и это вызывало ответную реакцию всего
Из моего горла вырвался нечленораздельный звук, когда ногти девушки царапнули кожу моей груди в отвороте расстёгнутой, как оказалось, униформы. С того мгновения я окончательно подчинился инстинкту, почти не отдавая себе отчета в своих действиях. Я только спрашивал иногда, нравится ли ей то, что я делаю. И она всегда отвечала «да, продолжай».
Тонкий стан девушки податливо изгибался в ответ на движения моих рук, прижимающих наши тела очень тесно. Мешала одежда, и я осторожно потянул кофточку Беллы вверх. Уловив мой порыв, она приподнялась и сняла её. От вида полушарий девичьей груди я перестал дышать на несколько мгновений. А затем припал к ним, удивляясь теплу и мягкости, и невероятно сильному воздействию на все мои рецепторы – в чувственности и красоте женского тела наверняка было что-то магическое, отчего мужчины быстро сходили с ума.
Я не заметил, как мы избавились от остальной одежды, прижавшись друг к другу обнажёнными под тонким стареньким одеялом. Влажная шахта метро – не лучшее место для столь важного и почётного действия, но нам с Беллой выбирать не приходилось. Рубка будто преобразилась от искр нашей любви и казалась раем, в котором отменены любые запреты.
Для нас обоих этот раз был первым, причём на базе об этом не принято было даже говорить, ради контроля, спокойствия и мира. Так что я мало знал, только в теории. Но природа позаботилась о том, чтобы мужчина и женщина, найдя друг друга, поняли, что делать дальше. Расположившись между стройных длинных ног, я чувствовал ответственность и гордость, толкнувшись вперёд, в обволакивающее горячее лоно, к блаженству. Не смог сдержать стона, осознав, насколько потрясающее удовольствие дарит женское тело. И это у нас было запрещено! Кощунство. Издевательство.
Белла закричала и напряглась, и я задрожал, беспокоясь, что причинил ей слишком сильную боль. В широко распахнутых карих глазах застыло удивление, раскрасневшиеся от поцелуев пухлые губы приоткрылись.
– Мне остановиться? – задыхался я, капельки пота стекали по лицу и шее от напряжения. Моё тело не слушалось, хотело двигаться дальше, вопреки моей воле.
– Нет, все нормально, - перевела дух Белла, взглянув на меня доверчиво и с возвращающимся желанием. – Это больнее, чем я думала.
– Я сделал что-то не так, - решил я.
– Заткнись, - улыбнулась девушка и шевельнула бёдрами мне навстречу, сбивая едва-едва вернувшийся контроль. Я задрожал сильнее, волна наслаждения прокатилась по мне. Невыносимое возбуждение толкнуло меня продолжать движение, больше не прерываясь – всё мое тело горело, требуя погасить огонь. Но на этот раз Белла не кричала, а наоборот, с томными вздохами жалась ко мне, бормоча моё имя и моля не останавливаться. Мы были как путники в иссушённой пустыне, внезапно нашедшие источник воды. Мы пили из него, пока не увидели звёзды, раскинувшиеся в бескрайней вселенной. Пока огонь, жгущий наши тела изнутри, не нашёл выход наружу и не выплеснулся через край, сладко обжигая и лаская блаженным теплом чистого экстаза.