Любовь за 17,50
Шрифт:
– Ты - величайший любовник из них всех. Тот старый еврей был скучным любовником. А ты любишь душой, Роберт.
Да, преимущества были. Она не походила на всех остальных женщин, которых он знал. Ей не хотелось заниматься любовью в неудобное время. Выбирать время мог он. И у нее не было периодов. И он на нее ложился. Он срезал у нее с головы клочок волос и приклеил между бедер.
Роман
Опять-таки, не нужно было лежать со Стеллой в постели и слушать ее воспоминания о бывших любовниках. Какая у Карла была здоровая штука, но Карл никогда на нее не ложился. И как хорошо танцевал Луи, Луи мог бы балетным танцором стать, а не торговать страховками. И как умел целоваться Марти. Он знал какой-то способ языками сплетаться. И так далее. И тому подобное. Какое говно. Стелла, правда, упомянула старого еврея. Но всего лишь один раз.
Роберт прожил со Стеллой недели две, когда позвонила Бренда.
– Да, Бренда?
– ответил он.
– Роберт, ты мне не звонил.
– Я был ужасно занят, Бренда. Меня повысили до районного менеджера, и мне нужно было кое-что в конторе поменять.
– Ах вот как?
– Да.
– Роберт, что-то не так...
– Ты о чем?
– Я по голосу могу сказать. Їто-то не так. Їто случилось, к чертовой матери, Роберт? Другая женщина?
– Не совсем.
– Їто значит - "не совсем"?
– Ох, Господи!
– В чем дело? В чем дело? Роберт, что-то не так. Я еду к тебе.
– Все в порядке, Бренда.
– Ты сукин сын, ты что-то от меня утаиваешь! Їто-то происходит. Я к тебе еду! Немедленно!
Бренда повесила трубку, а Роберт подошел, взял Стеллу и поставил ее в чулан, задвинув поглубже в угол. Он снял с вешалки пальто и завесил им Стеллу. Вышел в комнату, сел и стал ждать.
Бренда распахнула дверь и влетела в
– Ладно, что за чертовщина происходит? В чем дело?
– Послушай, малышка, - ответил он, - все нормально. Успокойся.
Бренда была неплохо сложена. Груди у нее немного провисали, зато прекрасные ноги и изумительная задница. Ее глаза всегда смотрели неистово и потерянно. Ему никогда не удавалось излечить ее от такого взгляда. Иногда после любви ее глаза наполняло временное спокойствие, но никогда не надолго.
– Ты меня еще не поцеловал!
Роберт встал со стула и поцеловал Бренду.
– Господи, да это же не поцелуй! В чем дело?
– спросила она.
– Їто случилось?
– Да ничего, совершенно ничего...
– Если не скажешь, то я закричу!
– Говорю тебе, ничего.
Бренда закричала. Она подскочила к окну и завопила. Весь район ее услышал. Потом перестала.
– Боже мой, Бренда, больше никогда так не делай! Прошу тебя, пожалуйста!
– Я опять закричу! Опять закричу! Скажи мне, что не так, Роберт, или я закричу еще раз!
– Хорошо, - ответил он.
– Подожди.
Роберт зашел в чулан, снял со Стеллы пальто и вынес ее в комнату.
– Что это?
– спросила Бренда.
– Что это такое?
– Манекен.
– Манекен? Ты хочешь сказать...
– Я хочу сказать, что люблю ее.
– Ох, господи! Ты имеешь в виду? Эту вещь? Эту вещь?
– Да.
– Ты любишь эту вещь больше меня? Этот кусок целлулоида, или из какого еще говна она там сделана? Ты хочешь сказать, что любишь эту дрянь больше меня?
– Да.
– Я полагаю, ты ее и в постель с собой кладешь? Наверное, ты ей... с ней... разные вещи делаешь - с этой дрянью?
– Да.
– Ох...
Тут Бренда по-настоящему завопила. Просто стояла и орала. Роберт подумал, что она никогда не остановится. Потом она подскочила к манекену и начала царапать и бить его. Манекен опрокинулся и ударился о стену. Бренда выскочила за дверь, прыгнула в машину и с диким ревом стартанула. Она врезалась в бок стоявшего автомобиля, резко отвернула, уехала.