Любовь заказывали? (сборник)
Шрифт:
Привычно организовав процесс, он быстро перетаскал на свой стендик содержимое объемистого фордовского багажника – очень полезная в таких случаях тележка на колесиках не зря была привезена с собой из Москвы.
Стенд, как обычно «на выезде», был маленький, всего шесть квадратных метров. И еще через десять минут все они были плотно заняты образцами офсетных пластин, банками с «химией» и проспектами, в которых подробно расписывалось, почему питерские полиграфисты должны покупать именно эту продукцию, а не какую-нибудь иную.
Рядом такие же
Разложившись, народ пошел друг к другу общаться – конкуренция в этом бизнесе никогда не была помехой дружбе. Тем более вузов подобного профиля – раз-два и обчелся, так что все действующие лица в той или иной степени друг друга знали.
В другой раз Сергей Петрович воспринял бы это с обычным удовольствием. Но не сегодня.
Сегодня он лишь усилием воли заставлял себя не смотреть на часы каждые три минуты: от частых взглядов время, наоборот, застывало, и на измученную душу Сергея Петровича накатывало ужасное ощущение, что этот бесконечный день не кончится никогда.
В самый тяжкий момент он, как талисман-оберег, нащупывал в нагрудном кармане рубашки розовую салфетку и мягко сжимал ее пальцами. Этот ритуал в определенной мере возвращал ему уверенность в том, что Лидочка – вовсе не сон, навеянный романтикой несусветного города, а реальная, милая женщина и он ее точно сегодня вечером увидит.
О чем-либо большем Сергей Петрович пока не мечтал, искренне боясь спугнуть пусть и малое, но все-таки уже обозначенное.
Фролов даже отказался от своего обычного ежегодного удовольствия, из-за которого он так любил питерские выставки, – медленного и неспешного осмотра прилегающей водной глади: ведь выставочный павильон стоял буквально в двух шагах от залива, с одной стороны огражденный морпортом и большой водой, с другой – узким рукавом канала, по которому, кстати, тоже то и дело сновали милые сердцу Сергея Петровича плавсредства.
Сосед слева пару раз предлагал ему на обмен последить за стендами. Фролов не отказывался и за чужим стендом следил честно. Но сам выпавшую возможность отлучиться не использовал – не тянуло.
И даже с посетителями Сергей Петрович в этот раз не был так любезен и обходителен, как прежде: отвечал односложно, неохотно, при этом прекрасно понимая, что деньги, потраченные его фирмой на эту экспозицию, по его, Фролова, вине окупаются не в полной мере. Понимать понимал, но ничего не мог с собой поделать.
А за десять минут до конца первого рабочего дня – вот уж чего с ним никогда ранее не случалось – уже собрал все вещички и был полностью готов к ускоренной эвакуации. На обычное предложение организаторов отметить начало выставки на пароходике – с музыкой и фуршетом – только махнул рукой и быстро-быстро покинул свое рабочее место.
Домой приехал первым, в пустую квартиру – а как могло быть иначе, единственный ключ-то у него! – и часов до восьми ждал нетерпеливо, но без особого беспокойства.
Когда пробило девять, а Лидочки все не было, решил все-таки позвонить.
Достал розовую салфетку. Надел плюсовые очки – вблизи стал неважно видеть. Сдерживая стук сердца, набрал номер. И долго слушал длинные гудки.
Набрал еще раз и снова слушал.
И когда испуг и отчаяние уже почти захлестнули несчастного Сергея Петровича, чертова трубка внезапно откликнулась спокойным Лидиным голосом.
Просто телефон был в сумке, и она – за уличным гулом – не расслышала звонков.
Никогда еще Сергей Петрович Фролов не был так счастлив просто оттого, что чей-то голос ответил ему по телефону. Даже с бросившей его женой, которую действительно любил, было не так.
– Когда вы придете? – борясь с предательским спазмом, спросил Сергей Петрович.
– А может, лучше погуляем? – вопросом ответила Лида. – Белые ж ночи!
– Конечно, – быстро согласился Фролов. – Конечно, погуляем. Куда мне прийти?
– Коней Клодтовых знаете? – спросила девушка.
– Да, конечно. Это рядом.
– Я буду ждать вас на мостике.
Это была такая дурь – в его возрасте чуть ли не бежать и чуть ли не в припрыжку. Но что было, то было.
Приблизившись к Лиде, не смог сдержать одышку и снова испугался – не хотел, чтобы она сочла его немощным.
Но Лида просто не заметила его страхов.
Она действительно была хорошим гуманитарием, и даже Сергей Петрович, интересовавшийся историей культуры много лет, узнал во время прогулки много нового и интересного.
Впрочем, если бы она сейчас рассказывала ему про тонкости производства компоста или об особенностях работы городской канализации, он бы слушал столь же прилежно и восторгался столь же естественно. Потому что восторгался он вовсе не изысками великих русских итальянцев и не плакатными видами. А понятно кем, даже имени называть не надо.
Погуляли вдоль Фонтанки, побродили по композиторским улочкам, прошлись по Литейному. Сделали променад на Невском.
Когда гуляли по Невскому, завязалась более чем занимательная – по крайней мере для Сергея Петровича – беседа.
Почему-то взялись обсуждать сильно разновозрастные браки.
Начали полушутя, с двух эстрадных солистов, – удивительный факт, но разнополых – связавших свои судьбы то ли по любви, то ли в целях пиара.
А потом заговорили всерьез.
Сергей Петрович, взяв пример из реальной жизни, засомневался, как может восемнадцатилетняя девушка влюбиться на всю оставшуюся жизнь в шестидесятилетнего мужика. (Случаи «любви» за деньги, наследство или карьеру они для чистоты дискуссии сразу вывели за рамки обсуждаемой темы.)