Любовь... Любовь?
Шрифт:
меня доносится запах ее волос. Лицо ее оказывается на расстоянии какого-нибудь фута от меня, и она смотрит прямо мне в глаза; колени у меня подгибаются, а из головы вылетает все, что я хотел сказать.
— Послушайте, я попал в дурацкое положение. Я забыл дома деньги и подумал, не могли бы вы... понимаете, я что-то не вижу никого из знакомых. — До нее наконец доходит, о чем я прошу, и она открывает сумочку: я вижу, как краснеет у нее шея. — Нет, нет, — говорю я. — Возьмите просто два билета. — Я выпрямляюсь и вижу, как краска ползет по обращенной ко мне щеке и заливает ее всю. В эту минуту я люблю
На нашей остановке я пропускаю ее вперед. Делаю попытку улыбнуться, но, кажется, улыбка получается весьма жалкая.
— Благодарю за спасение утопающего.
— Какие пустяки.
Мы идем по дорожке к заводу.
— Я сейчас же раздобуду денег и вам верну.
— Пожалуйста, не беспокойтесь.
— Забыл кошелек на туалетном столике. А в кармане пальто у меня был шестипенсовик, так что, понимаете, я спохватился, только когда пересел на другой автобус. Ничего, кто-нибудь из ребят выручит.
— Да я могу подождать, — говорит она. — Ведь это всего три пенса.
— Но все-таки деньги, и они вам нужны.
— В другой раз вы заплатите за меня.
— С радостью.
Представился бы только случай! И это лишь зацепка. А там пойдет — кино, танцы, театры! Не говоря уже о шоколадах, нейлоновых чулках, духах и прочем. Да я готов потратить на нее все, что у меня есть, — до последнего гроша. Пусть только слово скажет.
Мы теперь оба молчим, и я думаю: «Вот и свершилось то, чего ты так долго ждал. Ты разговариваешь с ней». Что же мне ей сказать? «Дорогая Ингрид, я сохну по вас уже много месяцев (ну если и не много, то, во всяком случае, месяц). А как вы ко мне относитесь? Хотите сделать меня самым счастливым парнем в Крессли? Пойдемте Сегодня в кино!»
44
— Хорошее утро, правда? — говорю я.
— Да, пожалуй, неплохое.
Что же еще сказать? Может, что-нибудь насчет зимы?
— Интересно, будет у нас еще снег в этом году?
— Не удивлюсь, если будет. Погода стоит довольно холодная.
А не все ли равно, какая она, погода! Солнце, снег, ветер,— я люблю ее и буду любить. Если бы только знать, что она думает обо мне. Держится она по-дружески, но ведь это, может, просто из вежливости и ровно ничего не значит. Я сам каждый день любезно беседую с людьми, которые мне вовсе не нравятся. Эх, хорошо бы как-нибудь намекнуть ей...
— Занятно, правда?
— М-м-м?.. Что?
Ну, конечно, она была за тысячу миль отсюда и думала о чем-то своем. А может, о ком-то. Так что же тогда? Что, если у нее уже есть парень? О господи, ведь мне это даже в голову не приходило! Во всяком случае, я никогда над этим не задумывался. Старался не думать. А ведь не известно, как оно на самом деле. Если поразмыслить, так скорей всего кто-то у нее есть... ведь она такая обаяшка и вообще...
— Я вот думаю, что работаем мы вместе уже два или три года, а впервые разговорились.
— Да, — соглашается она. — Занятно, верно?
Значит, так — занятно. Этот вопрос мы выяснили. Снова наступает молчание, и снова я отчаянно ворочаю мозгами. Ну, почему она ничего не скажет? Слышу сзади чьи-то шаги, оборачиваюсь и вижу мисс Прайс, которая размашистой, мужской походкой быстро догоняет нас.
— Доброе утро, мистер Браун. Хорошо отдохнули на праздниках?
— Да, вполне.
Ну, вот и конец. От этой напасти я уже не избавлюсь.
Мисс Прайс кивает и, выставив вперед крупный под бородок, пристраивается к нам. Она закидывает за спину конец своего длинного шарфа и вышагивает в ногу со мной. Мисс Прайс Смущает меня. Слишком она хорошая — такая хорошая, что не верится. Ей бы следовало подписать контракт с Артуром Рэнком2 : когда я смотрю
на нее, мне все кажется, что она сбежала из какого-то английского комедийного фильма. А голос! Кто-то пустил у нас шутку, что, когда мисс Прайс растоваривает, ее слышно на другом конце завода, если ветер дует в нужном направлении, и мне приходит сейчас в голову, что неплохо бы поместить ее и этого шутника-самручку вместе в железнодорожный туннель — пусть бы там перекликались.
— Вы весело провели рождество, Вик? — спрашивает Ингрид.
То, что она назвала меня по имени, приводит меня в такой неописуемый восторг, что на секунду я теряю всякую способность соображать. Подумать только — ведь она назвала меня не мистер Браун, как мисс Прайс, и даже не Виктор,- а просто Вик — как зовут меня друзья.
— Да так себе, — бормочу я наконец. — Правда, святки у нас получились весьма бурные. У сестры была свадьба.
— Прелестная девушка! — изрекает мисс Прайс, оповещая об этом не только Ингрид и меня, но и всех на пятьсот ярдов вокруг. — И жених, по словам моей сестры, очаровательный, интеллигентный молодой человек.
Тут я вспоминаю, что у нее есть сестра, тоже мисс Прайс, которая преподает домоводство в школе. Преподавать она стала уже после того, как я окончил школу.
— Это была свадьба по всем правилам, Вик? — спрашивает Ингрид, и я чувствую, что теперь у нее явно пробудился интерес. Чудно, как девчонки интересуются свадьбами даже каких-то совершенно неизвестных им людей.— А как была одета ваша сестра? — спрашивает она, горя желанием узнать все подробности.
Я не большой специалист по этим вопросам и бормочу что-то невнятное, пока мисс Прайс не приходит мне на выручку.
— Мы с сестрой были в церкви. — (Странное Дело, но я их там почему-то не видел.) — Ей очень хотелось посмотреть, как мистер Лестер будет венчать, а я вообще люблю свадьбы.
Вот те на — свадьбы, оказывается, любят даже те, кто уже давно вышел из брачного возраста!
Так или иначе, она выкладывает все сведения, какие интересуют Ингрид, и та говорит:
— Мне бы очень хотелось, Вик, посмотреть фотографии, когда вы их получите.
46
Тут мы входим в двери нашего здания, и мисс Прайс, бросив нам: «Всего наилучшего!» — удаляется по длинному коридору.
Ингрид смеется:
— Ну и кикимора!
Я мычу что-то нечленораздельное и смотрю вслед мисс Прайс. Не знаю, но мне почему-то всегда жаль таких людей.
Мы все еще стоим, когда раздается звонок, и Ингрид говорит, что ей пора.
— Да, конечно. Я прихвачу с собой эти фотографии, когда они будут готовы.
— Пожалуйста. Мне бы очень хотелось их посмотреть.