Любовница королевских кровей
Шрифт:
Ее подбородок задрожал, но она не заплакала. Поразительно!
— Порой дети убегают ради самосохранения. Ты никогда не думал об этом? Впрочем, откуда тебе знать?
— Я знаю о самосохранении, принцесса. Я сидел в бункере на границе, в то время как пушки Монтеверде стреляли по нам. И я вызволял наших солдат из ваших пыточных камер…
— Прекрати, — прошипела Антонелла. — Ты пошел на это добровольно. — Она помолчала. — А родителей ребенок не выбирает.
Кристиано заморгал. О чем, черт побери, она говорит?
Антонелла отвернулась и взбила подушку кулаком.
Он добился своего. Еще на шаг приблизился к победе. Скоро Монтеверде будет принадлежать ди Саваре. Он упорно шел к этому последние четыре года. Так почему же нет ощущения триумфа? И почему его больше волнуют слова Антонеллы о детях и их родителях?
Ее разбудил собственный крик, долгий и мучительный. Настолько мучительный, что заболело горло. Антонелла резко поднялась, но ничего не увидела в чернильной темноте. Было жарко. Паника обуяла ее, и она снова закричала.
— Антонелла!
Руки Кристиано обхватили девушку, притянули к большому теплому телу. Она сопротивлялась, вырывалась и брыкалась.
— Антонелла, — прошептал Кристиано. — Проснись. Ты в безопасности.
Она плакала и дрожала.
Ей приснился сон. О боже!
— Ты в безопасности, — повторил он, гладя ее по руке. Его ладонь словно оставляла огненный след, но Антонелле было не до этого. Она вспоминала кошмар, который ей привиделся: ее отец, безжизненный хомяк, Бруно… Она умоляет пощадить песика, лицо ее в крови и синяках…
— Все в порядке, Кристиано, — выдавила наконец девушка. — Отпусти меня. Со мной все в порядке.
Это не так, но она не позволит ему прикасаться к ней. Может, он и готов успокоить ее, но ему на нее наплевать. Она всего лишь пешка в игре, не более. Она нужна Кристиано целой и невредимой, но ему нет дела до того, счастлива она или грустит. Ничто не имеет значения, кроме мести. Неужели она в самом деле согласилась выйти за него? Конечно, она ничего не сказала, но брак входит в условия сделки. Кристиано намерен жениться на ней, дабы получить преимущество. Но у нее нет иллюзий относительно того, каким будет этот союз. Ни любви, ни надежды. Только подозрение и ненависть. В каком‑то смысле это даже хуже, чем брак с Раулем Вегой.
— Я зажгу свечу, — сказал Кристиано.
Она воспользовалась возможностью и отодвинулась от него.
— Не стоит. Со мной действительно все в порядке.
Но он все же зажег свечу и внимательно посмотрел на Антонеллу:
— Что тебе приснилось?
Она обхватила себя руками.
— Я не собираюсь делиться этим с тобой.
— Иногда это помогает, — заметил он. — Знаю по опыту.
Антонелла покачала головой, зажмурив глаза:
— Перестань притворяться, что тебе не все равно, Кристиано. Я не буду делиться с тобой тем, что терзает меня. Мне будет только хуже.
— Попробуй, тогда и узнаешь, помогает это или нет.
— Если тебе по душе эта идея, расскажи лучше о своей жизни, — парировала она. — Что произошло, когда твоя жена погибла? — Девушка не хотела причинять ему боль, но Кристиано должен понять, что она чувствует, когда он так небрежно предлагает ей рассказать о себе. Да, она не теряла любимого человека при столь трагических обстоятельствах, однако у нее не меньше причин для страданий, чем у него.
Напряжение в маленькой комнатке стало почти осязаемым.
— Я был не в себе, — признался Кристиано. — Правда, недолго. Я обижал людей, Антонелла. Обижал тем, что не позволял им помочь мне.
Она представила его, одинокого, безутешного, обуреваемого яростью, срывающего зло на всех и вся.
— Должно быть, ты очень сильно любил ее.
Интересно, каково это — быть горячо любимой?
Судя по всему, ей никогда не испытать этого, хотя Лили однажды сказала, что единственный мужчина появляется тогда, когда меньше всего ожидаешь. Она не доверяет мужчинам и, кроме того, считает, что ее нельзя любить.
Кристиано сжимал и разжимал кулаки. Антонелле показалось, что она перешла черту, которую не должна была переходить.
— Прости, не отвечай. Забудь мои слова.
Он пожал плечами:
— Да нет, все нормально, — но больше ничего не добавил.
— Сколько вы были вместе?
Кристиано снова пожал плечами.
— Это был бурный роман, — начал он. — Мы поженились через полгода после знакомства. Мой отец был недоволен, как ты понимаешь. Он мечтал о династическом браке… Джулианна погибла месяц спустя. — Он вздохнул, и это был самый горестный вздох, который она когда‑либо слышала. — Ничего не осталось от полной жизни красавицы. Я похоронил почти пустой гроб.
Антонелла опустила взгляд на свои сцепленные руки. Он потерял так много, пережил такую боль! Из‑за монтевердианской мины. Но не она изготовила ту мину. И она не считает, что жестокое насилие способно уничтожить разногласия между странами. Сможет ли Кристиано остановить войну? Не поэтому ли он вынуждает ее согласиться на брак с ним? Неужели союз между ними действительно выведет страны из кризиса?
Кстати, а почему Данте не сделал ничего, чтобы прекратить военные действия? Антонелла не задумывалась об этом раньше, но она всецело доверяла брату и не сомневалась, что он действует в интересах Монтеверде. И все же… Почему он согласился только на временное прекращение огня? Возможно, если бы Данте принял решение о заключении мира, она не сидела бы сейчас рядом с монтеросским принцем и не сгорала бы от желания крепко‑крепко обнять его.
— Мама умерла, когда мне было четыре года, — проговорила наконец девушка. — Я была совсем маленькой, но ее смерть оставила во мне пустоту, которая так никогда и не заполнилась.
— И тебе все эти годы снится мама? Или что‑то другое тревожит твои сны?
Антонелла сделала глубокий вдох, выдохнула, потом еще раз. Он только что поделился с ней чем‑то очень личным. Она должна ответить тем же.
— Мой отец сделался буйным после маминой смерти. Мы с Данте стали для него чужими, мы старались избегать его, но это не всегда получалось.