Любовница. Война сердец
Шрифт:
Место сбора на центральной улице, которое герцогиня Ричмондская зарезервировала для бала, очевидно, когда-то было помещением, где выставлялись кареты. Оно выглядело достаточно большим, это Себастьян успел отметить, когда рассматривал его через плечо графини, в то время как она приветствовала его самого. Герцог стоял рядом, разговаривая с двумя гусарами, и Себастьян мельком посмотрел в сторону на острый высокомерный профиль. Его удивило то, как мало враждебности он испытал, но это был вечер для более крупных дел. Леннокс мог подождать.
Себастьян прошел внутрь и остановился на
Двое гусаров подошли к нему и представились: капитаны Вернер и О'Грэди из Седьмого Британского полка. Он сказал им, что приехал верхом и после бала возвращается на свой пост. Их расположение было более свободным — они сняли комнаты в отеле в городе, привезли свою парадную униформу туда из лагеря и ужинали по-царски, прежде чем появились там. Из всего этого было очевидно — они не знали, что происходит на расстоянии едва ли двадцати миль. Себастьян рассказал им, что только что услышал: во второй половине дня Бонапарт двинулся на север по дороге к Брюсселю.
Капитан Вернер воскликнул:
— Мой Бог, что собирается делать герцог?
— Он думает, что это может быть хитрость. В десять часов состоялось совещание, но никаких приказаний еще не было отдано.
О'Грэди спросил:
— Значит, мы не увидим его здесь сегодня вечером? Должен ли кто-нибудь из нас вообще быть здесь?
— Он обещал прийти. Я думаю, он сдержит обещание, чтобы не тревожить дам. — Затем Себастьян сказал с улыбкой: — Извините меня, я только что увидел свою кузину, леди Гамильтон.
Ее отец был вместе с ней. Себастьян не ожидал, что адмирал все еще находится в городе, и рассердился на мгновение, но, получше поразмыслив, решил, что было полезно иметь еще одного союзника. Леди Эллвуд была благосклонно расположена к нему, и адмирал был определенно любезен в свете событий в Эпсоме. Все вокруг Софии Гамильтон были склонны ласково наблюдать за его ухаживаниями, что было безрассудно, если он намеревался следовать намеченному курсу.
Себастьян составил свой план относительно Гарри в то время, когда еще был в Лондоне, в самом начале, и, хотя он до сих пор срывался, он никогда не менял его. Тогда же он набросал исход для Софии Гамильтон, но с тех пор как впервые прикоснулся к ней в тот день, когда спасал ее из потока рядом с Бирлингдином, он был в нерешительности по поводу осуществления своего плана.
Это было почти то же самое, как быть одновременно двуликим Янусом. Первый лик, приветствуя кузину поклоном, уловил ее смущенный взгляд, прежде чем она опустила глаза. Он увидел благожелательный румянец на ее щеках, и ему захотелось взять ее за подбородок и заставить посмотреть ему в лицо, чтобы она увидела неослабевающее обожание в его взгляде. Другой же его лик, кланяясь формально адмиралу и поддерживая беседу по поводу бала, испытывал сильное презрение
— Кузен, — сказала она, когда преодолела свое удивление, — я предполагала, что ты находишься за много миль отсюда. Что ты будешь делать, когда бал закончится? Ты останешься в городе?
— Нет, я должен сразу отправляться к месту расквартирования войск. Предстоит долгий путь. Мне придется уехать в полночь, как Золушке.
В ответ он получил нервную улыбку.
— Некоторые говорят, что офицеров отзовут даже раньше этого времени. Слухи путешествовали по залу весь вечер. Что ты слышал по пути сюда?
— Достаточно для того, чтобы заставить меня желать урвать несколько танцев, пока я могу это сделать. Ты окажешь мне честь потанцевать со мной следующий?
Она согласилась, и Себастьян объяснил ей то, что рассказал гусарам ранее. Это было явно не более того, чем она ожидала, и она восприняла это спокойно. Эта женщина могла упасть в обморок при мысли о смерти Десернея, но могла стоять твердо, когда приближался император, чтобы наголову разбить объединенную армию союзников.
Она сказала:
— Я обсудила это со своим отцом, и мы остаемся в Брюсселе, что бы ни случилось. Он говорит, что отступление всегда хаос, и мы будем меньше рисковать, если останемся на месте.
— Вполне правильно. Кроме того, будь уверена, Бонапарт не домогается Брюсселя. И даже если так, то его целью будет овладение, а не разрушение.
— А ты? — воскликнула она. — Почему же я всегда думаю о том, что может случиться с нами? Ты знаешь, что готовит для тебя завтрашний день, где ты будешь разворачивать свои действия?
— Еще нет. — Это была правда, он держал обещание играть в игру и послушно ожидать приказов от британского командования. Вся информация, которую он собрал, уже давно ушла к получателям, и что бы ни случилось на поле боя, они должны использовать это наилучшим образом. Это давало ему чувство свободы теперь, накануне битвы бок о бок с союзниками, и странную меланхолию, приличествующую солдату, идущему на бой.
Когда Себастьян наблюдал, как окружение Софии Гамильтон грациозно кружилось вокруг него в движениях танца, он почувствовал редкостное родство с другими офицерами в бальной зале. Для многих это был последний раз, когда они могли насладиться теплым оживлением летнего вечера, игрой огней свечей над плечами красивых женщин, потоком цветочных ароматов, журчанием голосов повсюду, восторгом в глазах молодых леди, когда их партнеры по танцу шептали им об опасности и о любви.
Когда танец был окончен, Себастьян задержал руку Софии на мгновение дольше, чем необходимо, и она не попыталась высвободить ее. Они стояли на некотором расстоянии от толпы в своем собственном пространстве, окруженные массой любопытных лиц, на которые он не обращал внимания. Он смотрел в ее глаза и осознавал недвусмысленное желание обладать, а не разрушать.
— Я отдал бы все, чтобы иметь возможность задать тебе только один вопрос. Но я слишком хорошо знаю, что сейчас не время и не место. — Он помедлил.