Любовники
Шрифт:
Но училась она в институте так себе, без охоты и старания. Кто как, а Дина-то понимала, что Римма отставала вовсе не потому, что была глупой. Просто это было ей неинтересно. А что ей было интересно – рисование, пение, чтение? – кто ж знает.
***
Дина залила кипяток в приготовленный Верой и Валей заварочный чайник, а Римма сказала весело:
– Привет! Я, как всегда, вовремя.
Вера, любившая съязвить по любому мало-мальски удобному поводу, не преминула это сделать:
– Да уж, как всегда, прямо к столу.
Римма, у которой явно было хорошее настроение, засмеялась:
– Ладно
– Какая радость! – Ехидничала Вера.
Римма не отреагировала на эту реплику, достала из сумочки плитку шоколада и положила на стол.
– Ой, чуть не забыла, вот, угостили! Даже кусочка ещё не откусила!
Вера, похоже, решила добить Риммино, неизвестно с чего взявшееся, хорошее настроение:
– И кто же это тебя шоколадом подкармливает?
– Кто-то, – кокетливо-таинственно ответила Римма и принялась намазывать маслом кусок батона.
– Ктото Ктотович Ктотозашвили? – Не унималась противная девчонка.
Римма посмотрела на Веру с недоумением, её глаза наполнились слезами, она бросила недоделанный бутерброд на стол и выбежала из комнаты.
Валя робко выговорила Вере:
– Зачем ты так? Ты же знаешь…
Вера, чувствуя вину, но не желая её признавать, огрызнулась:
– Не знаю. Лично мне лично она ничего не говорила.
– Я тебе говорила. – Всё так же робко, но укоризненно, сказала Валя.
Дина поддержала Валю:
– Иди, извинись.
– Не пойду. Подумаешь, цаца! Сама виновата – н'eфига дурой быть с такими, как этот.
Валя поднялась и вышла из комнаты.
Вера, с детства усвоившая, что лучшая защита – это нападение, переключилась на Дину.
– А тебе-то Кокон автомат поставил за так, или тоже клеит?
– Может, за так, а может, и клеит, – спокойно ответила Дина, не прерывая чаепития.
– Темни-ишь… Так клеит или за так? – Не унималась Вера.
– Я бы на твоём месте пошла за Риммой и попросила бы прощения.
– А ты что, тоже про Римкин аборт знаешь?
Дина едва не поперхнулась бутербродом, но не подала виду, что ошарашена известием. Она выдержала паузу и произнесла медленно между глотками горячего чая:
– Знаю… не знаю… Какая разница… Главное, что ты… знаешь и колешь.
– А н'eфига… Сама дура, нашла, с кем спутаться…
Открылась дверь, и вошли Валя и Римма. Вера, демонстративно прихлёбывая чай в прикуску с шоколадом, воззрилась в окно.
***
Ближе к вечеру Дина достала из тумбочки зеркало, осмотрела внимательно своё лицо, протёрла его кусочком ваты, смоченной миндальным молочком, запах которого так любила с детства – у мамы было точно такое же, в такой же стеклянной бутылочке. Карандашом подправила брови и нарисовала стрелочки на верхнем веке. Потом раскрыла картонную круглую коробку с пудрой и прошлась белой пуховкой по лицу. Розовой помадой едва коснулась губ и принялась покрывать розовым перламутровым лаком ухоженные ногти.
Вера с Валей, по-прежнему склонившиеся над книгами и конспектами, с завистью поглядывали на Динины действия.
Вера, не умеющая подолгу молчать, нашла повод:
– Счастливая, Динка! Теперь и ногти можно красить и ни фига не делать…
Римма, читавшая
Дина тоже смолчала. Она подошла к своему шкафчику.
– Ты куда это собираешься? – Домогалась Вера.
На бесцеремонную Веру в этой комнате не находилось управы. Валя не смела рта раскрыть против, поскольку была у неё в положении… подшефной, что ли. Римма просто обходила её, как обходят лужу, чтобы не быть ненароком обрызганной проезжающим автомобилем или велосипедом. Одна только Дина иногда высказывала Вере своё мнение по поводу совсем уж вопиющих нарушений ею правил хорошего тона. Правда, с той – как с гуся вода: по закону всемирного равновесия только ещё более невоспитанная и базарная натура могла бы утихомирить Веру.
Не дождавшись ответа, Вера выдвинула гипотезу:
– На свиданку, небось. Небось, с Коконом… Полуавтомат-то отрабатывать надо!
И всё же, надо отдать ей должное, Вера порой прекрасно понимала, что говорит лишнее. Только понимание это приходило слишком поздно и вместе с осознанием истины, что слово не воробей.
Вера прикусила язык и бросила короткий испуганный взгляд в сторону Риммы.
Та медленно опустила книгу и посмотрела на Дину вопросительно.
Дина, словно не замечая ни слов Веры, ни взгляда Риммы, продолжила причёсываться перед зеркалом, ничего не отвечая.
Римма, выждав паузу, спросила:
– Это правда, Дина?
Дина спокойно ответила:
– Правда.
Вера и Валя уставились на Дину с вытянутыми лицами. А красивые губы Риммы медленно исказились в улыбке, похожей больше на страдальческий оскал.
– Ну-ну… – Сказала она.
Дина бросила своё занятие, подошла к Римме и, открыто глядя на неё, сказала:
– Римма, я его что, у тебя отбивала?
Римма опустила глаза и ничего не сказала. На её лице, словно забытая маска, застыла кривая усмешка.
– Что ты молчишь? – Дина выжидающе смотрела на Римму. – Если я не пойду, тебе будет легче? – Римма молчала. – Легче? Скажи!
Вера с Валей наблюдали эту сцену, едва ли не раскрыв рты.
Римма медленно проговорила:
– Да, мне теперь уже всё равно… Просто… могла бы и соврать…
Дина взвилась:
– А-а-а… Соврать! Не дождётесь! – Она повернулась к сидящим за столом Вере и Вале и, сдерживая перехлёстывающие через край эмоции, высказывала наболевшее: – Это вы все во лжи да в зависти привыкли жить. А я считаю, что надо быть открытым: открыто любить, открыто не любить… А то понапяливаете на себя масок: сю-сю-сю, сю-сю-сю… А потом в спину друг другу шипите…
– Ты чего разошлась-то? Идёшь, так иди. – Вера была уязвлена, но сдаваться не собиралась
– Я-то пойду, – сказала Дина, – а вы… особенно ты, подумали бы, как жить дальше.
– Подумаем, подумаем, а ты подфуфырься ещё чуток, чтоб заметно было, какая ты красивая, – не унималась Вера.
– Спасибо за совет, – сказала Дина, спокойно, – ты права. – Она взяла карандаш и подвела глаза чуть ярче. – Между прочим, вам тоже не мешало бы за собой следить. А то в своих халатиках затёртых да с немытыми волосами, так и просидите, пока за первого, кто глаз на вас кинет, замуж не выскочите.