Любовники
Шрифт:
Константин Константинович улыбнулся:
– Я тоже сыт. К тому же, нас ждёт ужин. Вы не имеете ничего против «Радуги»?
– Нет, не имею. – Сказала Дина.
Что она могла ещё сказать? В рестораны и кафе студенты вроде Дины, жившей на стипендию, ходили нечасто: разве что на чей-нибудь день рождения, устроенный вскладчину, или на свадьбу, которые к последним курсам стали случаться всё чаще.
Они прошли к своим местам – в самом центре зала. Константин Константинович откинул сиденье для Дины
– Итак, мы остановились на вашем стиле. Вы считаете, что женщина должна быть пунктуальной и обязательной?
– Я считаю, что каждый должен быть обязательным и пунктуальным, – ответила Дина, глядя прямо перед собой.
Она разглядывала проходящую мимо публику, новый – взамен старого плюшевого – расписанный красками занавес, стильные светильники: кинотеатр открыли совсем недавно после ремонта.
– А как же женские слабости, капризы? – Не унимался Константин Константинович.
– Ну, кому нравится, пожалуйста.
– А вам не нравится.
– Мне нет.
– А что вам нравится?
– Мне?.. Естественность.
– И прямота.
– И прямота.
– И как оно, получается так жить?
– Получается.
– Не тяжело?
– Наоборот, очень легко.
– Правда? – Не переставая улыбаться, спросил преподаватель.
Но тут свет начал медленно гаснуть, усилился шум от усаживающихся поудобней и спешащих занять свои места зрителей. Динин спутник близко наклонился к её уху и сказал:
– Вы меня заинтриговали. Можно мы продолжим позже?
Дина повернулась к нему. Вспыхнул свет на экране. Лицо преподавателя было совсем рядом в сгущающейся темноте, и сейчас оно было особенно эффектно: правильные крупные черты лица подчёркнутые односторонним освещением, мерцающие блики в глазах, очень внимательный, но мягкий и волнующий взгляд, губы, приоткрытые в полуулыбке.
– Можно, – сказал Дина и отвернулась к экрану, но видела краем глаза, что Константин Константинович продолжает наблюдать за ней.
Тогда она спокойно посмотрела ему в глаза. Тот улыбнулся, опустил взгляд и тоже сел лицом к экрану.
Продолжение вечера
Они с трудом протиснулись в двери кафе сквозь большую толпу желающих попасть внутрь. Даже поняв, что эти двое идут без очереди не по причине нахальства, а потому, что швейцар сделал им приглашающий знак, стало быть, у них или места забронированы, или мало ли, что ещё – даже несмотря на это, страждущий народ не выказал энтузиазма, чтобы расступиться и пропустить счастливчиков.
Дина и Константин Константинович подошли к стойке гардероба, кавалер принял у дамы плащ, разделся сам и сдал вещи.
Дина поправляла у зеркала причёску и увидела, как к ней приблизился преподаватель и тоже поправил свои роскошные волнистые воронова крыла волосы, проведя по ним,
Дина повернулась к Константину Константиновичу.
– Вы были так уверены, что я соглашусь пойти с вами в кафе?
Он, улыбнулся и, пытаясь быть игривым сказал:
– Нет, не был. Я даже не был уверен, что вы вообще придёте.
– Но билеты купили и места заказали… Ну, билеты, положим, можно продать, а залог в кафе ведь не возвращают.
По-прежнему улыбаясь, Константин Константинович потупил взор:
– Если бы вы не пришли, всё остальное меня уже не огорчило бы. – Он снова поднял глаза. – Плевать бы мне было на потерянные деньги.
Дина ещё раз отметила про себя, как переменчиво лицо этого мужчины, и какое множество оттенков имеет его улыбка – такое простое движение мышц, такая привычная мимическая конструкция… Она молча внимательно смотрела на своего преподавателя, словно пытаясь разглядеть: правда ли то, то он говорит, или пустая болтовня.
Похоже, Константин Константинович сам ещё не знал этого. На его лице смешались и любопытство к столь незаурядным чертам характера студентки, которую он знал уже три года, а оказалось, что вовсе и не знал, и растерянность перед её обезоруживающей прямотой, и напряжённость, вызванная желанием не обронить маску легковесного пижона, и опасение, что именно этой маской может оттолкнуть не признающую игры и фальши свою новую знакомую.
***
Их провели к единственному свободному столику с табличкой «зарезервировано» в самом удобном месте – у огромного окна, за которым светился вечерними огнями город. И ещё с этого места было прекрасно видно сцену с вокально-инструментальным ансамблем из пяти человек.
Дина села на отодвинутый Константином Константиновичем стул. Он расположился напротив, продолжая наблюдать за своей спутницей с нескрываемым интересом.
К столику подошёл элегантный, строго одетый мужчина.
Заметив его, Константин Константинович поднялся со стула и протянул ему руку:
– Привет, Миша! Знакомьтесь: Дина… Дина Александровна. Михаил Анатольевич.
– Добрый вечер, – сказал Михаил Анатольевич. – Очень приятно. – И обратился негромко к Константину Константиновичу: – Пожелания особые будут?
– Если что, я найду тебя, – ответил тот.
– Хорошо. Приятного вечера, – Михаил Анатольевич кивнул Дине и отошёл.
А Константин Константинович зажёг свечу в красном прозрачном колпаке и смущённо посмотрел на Дину:
– Я сейчас испытываю непреодолимый позыв к саморазоблачению. – Он снова улыбнулся одной из своих многочисленных выразительных улыбок и опустил взгляд. – Я не платил залога… у меня здесь друг… однокурсник, директором работает. – Он кивнул в сторону удалившегося Михаила Анатольевича и поднял глаза на Дину. – Миша… Так что этот столик всегда мой.