Любовное зелье колдуна-болтуна
Шрифт:
Глеб Валерьянович довольно улыбнулся.
— Ладно, не будем больше томить собравшихся. Так вот, мы выяснили, что подобную родинку, сидевшую в том же необычном месте между ягодицами, удалял в пятидесятилетнем возрасте… Семен Константинович Бражкин, отец Игоря Семеновича.
— Ух ты! — вырвалось у меня. — Алевтина изменила мужу со злейшим врагом семьи Шаровых? Получается, Василий и Игорь единокровные братья?
— Ну это легко проверить, если взять анализ ДНК, — сказал Борцов.
— Мэра нет в живых, — пробормотала я. — Хотя… Сыновья-то его здравствуют, родственная связь сразу выявится. Надо как-то исхитриться и получить образцы.
— Нас устроит волос из расчески, — деловито уточнил Глеб Валерьянович, — посуда, из которой пили мужчины, окурок. Беру
— Интересный поворот, — оживилась Тоня.
— Да уж, — выдохнула я. — А Семен Константинович шалун, мальчики родились с разницей меньше месяца, он спал одновременно и с женой, и с Алевтиной.
— Лиса следы заметает, да медведя ей не запутать, — подал голос до сих пор молчавший Дубов. — Если у мужчины левый зигзаг случился, он к законной бабе больший интерес проявлять станет, чтобы ничего не заподозрила.
— Люди! — воскликнула я, только сейчас сложившая все части уравнения. — Если Игорь Семенович затеял интрижку с Олей Шаровой, то, выходит, он был в любовной связи с племянницей?
— На данном этапе кровное родство Василия и Игоря пока не доказано, — притормозил меня Борцов.
— Какая у покойного мэра группа крови? — задала вопрос Тоня.
— Четвертая, резус отрицательный, — быстро ответил Троянов.
— Муж у Таньки белобрыс, а дети все рыжие, не в мать, не в отца, а в проезжего молодца, — выдал очередную поговорку Федор Михайлович.
— Точный результат даст только анализ ДНК, не следует делать поспешных выводов, — предостерег нас эксперт.
— Да ладно тебе, — скривился Дубов. — Кровь, родинка, бесплодие Петра… Все ясно!
— Если бы все, — вздохнула я.
— Вы дальше послушайте, — ажиотировался Роберт. — Мы только начали интересное выкладывать.
Глава 29
Борцов вытащил из папки новый листок.
— Петр Ильич, супруг Алевтины, скончался, когда сыну исполнилось четыре года. Ему стало плохо в кабинете на фабрике. Илья Михайлович тогда занимал пост директора предприятия, а Петр был там художником. И вот однажды у младшего Шарова поднялась температура, его ломало. Вызвали «Скорую», Петра отвезли в больницу. Там у него начался кашель, давление рвануло вверх, градусник, несмотря на все принятые меры, показывал сорок. Короче, спустя три дня молодой еще мужчина покинул бренный мир.
— Знакомые симптомы, — отметил Иван Никифорович, — отрава колдунов-болтунов Кудрявцевых.
— Знахарей на тот момент давно не было в живых, — возразила я.
— Оно так, — кивнул Борцов, — но яд ведь полностью сохраняет свои свойства на протяжении столетий. У кого-то могла заваляться бутылочка из красного стекла, отлить из нее требовалось малую толику, несколько капель. Вспомните, нам это после беседы с Вербицкой рассказала Татьяна. Кроме того, Валерия Леонидовна опубликовала несколько статей, рассказывающих о создании препарата «леовербиц», лекарство — тема ее докторской диссертации. Все работы на соискание ученых степеней сохраняются, любой человек может их прочитать, если только труд не закрытый. Но диссертация Вербицкой как раз имела гриф секретности.
— Однако дама защитилась не так давно, — подхватил Роберт, — поэтому представила в ученый совет и прочие инстанции не только напечатанный на бумаге текст, но и уже обязательную электронную версию. Абракадабра, фокус-покус, и вот вам ее диссер!
Глеб Валерьянович посмотрел на один из ноутбуков Троянова и поморщился:
— Терпеть не могу читать с экрана, скажу своими словами. Вербицкая не скрывала, что в основе препарата яд Кудрявцевых. Думаю, ее докторская работа засекречена потому, что профессор сообщает состав древней отравы, которую легко изготовить в современных условиях.
Я остановила Борцова.
— А мне ученая объяснила, что листок с рецептом можно на стену вешать. Знахари использовали растения, которые исчезли с лица Земли, например «глаз черта».
— Все верно, — согласился Глеб Валерьянович, — только есть нюанс. Яду очень много лет. Колдуны передавали записи из поколения в поколение, добавляли туда свои наработки, но старые прописи не осовременивали. Сейчас воспроизвести отраву можно, используя современные средства. «Глаз черта», увы, исчез, но есть химическое соединение, его заменяющее. В лаборатории Вербицкой воссоздали яд и работали с ним.
— То есть человек, изучивший диссертацию, может сделать то же самое? — встрепенулся Иван Никифорович.
— Теоретически да, — согласился эксперт, — хотя практически это сложно. Нужно иметь доступ к веществам, большая часть которых никогда не поступает в открытую продажу и является материалами строгой учетности. Однако, даже раздобыв составляющие, не так-то легко изготовить зелье, необходимы определенные знания, специальное оборудование. Да и к научной работе с грифом «секретно» совсем не просто подобраться. Роберт-то куда угодно пролезет, а обычный человек нет.
— Но кто-то из сотрудников лаборатории Вербицкой мог это осуществить? — настаивал Иван.
— Да, — кивнул Борцов. — А теперь вернемся к смерти Петра Ильича. Ей предшествовали события, очень заинтересовавшие нас. За день до того, как отец вдруг заболел, маленький Вася во время прогулки вырвался из рук няньки, побежал за мячиком и угодил под машину. Ребенок потерял много крови, ему понадобилось переливание. Доктора использовали имевшийся в клинике запас, но предупредили, что может понадобиться донор. Так как у малыша редкая группа крови, более такой в больнице нет, придется ее заказывать, поэтому надо бы подстраховаться, чтобы на всякий случай иметь нужную под рукой. Мать мальчика кинулась в больницу, но ее биоматериал не подошел. Мы не знаем, почему Петр не поехал вместе с женой, а утром вместо больничной лаборатории порулил на работу, но у него кровь на анализ, чтобы понять годится ли он в доноры, не брали. И в тот же день он заболел гриппом. Когда супруга увезли с фабрики на «Скорой», Алевтина по радио обратилась к лоскутовцам. Суть ее выступления в двух словах такова: «Мой маленький сын погибает, нужна кровь. Я не подхожу для переливания, а у мужа вирусная инфекция. Умоляю, помогите!» Через час в клинику приехала семнадцатилетняя Нина Родионова, уборщица, у которой была та же группа резус отрицательной крови. И Василия спасли. А вот Петр Ильич ушел к праотцам.
— Жена отравила Петра! — подскочила Антонина. — Перепугалась, что лаборатория выяснит отсутствие родства.
— Теперь о страшном гриппе, который убил давным-давно Петра Ильича и в наше время Степана Шарова, а также Фатеева и Хвостову, — сменил тему Борцов. — Роберт нашел за последние три года еще шесть таких случаев.
— Умерли пять девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати трех, все пышечки с большой грудью, но не бесформенные толстухи, и все светловолосые, с голубыми глазами, — сообщил Троянов. — Раиса Скоркина, сирота, работала уборщицей в одном из супермаркетов, график работы сутки через трое, жила в селе Кокошкино, снимала комнату у полубезумной старухи. Бабка не обратила внимания на то, что жиличка не ночевала дома, коллеги по работе сразу не подняли шума, решили, что Рая загуляла, она иногда пропускала смены. Потом выяснилось, что бедолагу нашли на скамейке в парке без сознания и отвезли в больницу. Диагноз: грипп. Скоркина умерла через сутки, не могли сбить давление и температуру. Через полгода от того же недуга ушла Ирина Касаткина, жившая с матерью-алкоголичкой. Девушка торговала на рынке чулками и однажды не открыла ларек. Окружающим лоточникам дела до нее не было, родительница, пребывавшая в пьяном угаре, понятия не имела, куда подевалась дочка. На Касаткину наткнулись на остановке маршрутки первые пассажиры, они же вызвали «Скорую». Скончалась Ира вечером в день госпитализации, диагноз — грипп. Чтобы сэкономить время, скажу: остальные жертвы либо не имели близких, либо тоже жили в неблагополучных семьях, где о них абсолютно не беспокоились. Пострадавших находили рано утром в общественных местах — на остановках транспорта, на скамейках в парке или на улицах. Все выглядело так, будто им просто стало плохо, несчастные сели и потеряли сознание.