Любовные чары
Шрифт:
Глава 10
Как Жан и обещал, под колесами лайнера побежала полоса небольшого и запущенного аэродрома, всего три самолета на поле, здание выглядит заброшенным, хотя там видны люди, двигаются тягачи и заправщики.
Еще спускаясь по трапу, я увидел густые черные клубы дыма в трех разных районах Парижа, огромные и страшные, словно там горят склады горюче-смазочных материалов.
Город выглядит как после ожесточенной войны, хотя эта часть города под контролем войск НАТО, но, похоже, бои здесь все же шли. Пара зданий зияют выбитыми окнами и, похоже, там сейчас никто не живет.
Едва я покинул поле аэродрома, как ко мне подошел высокий мужчина в строгом костюме чиновника.
— Господин Юджин? Мне поручено встретить вас.
— Польщен, — ответил я.
— Пойдемте, — сказал он отрывисто, — время дорого.
На выходе из здания аэропорта, где еще не успели заделать выбоины в стенах от крупнокалиберных пуль, нас поджидал пятнистый бронеавтомобиль. За рулем здоровяк в военной форме Иностранного легиона, окинул меня оценивающим взглядом.
— Все в порядке, — сказал мой провожатый. — Гони в штаб.
По его жесту я сел на заднее сиденье, как и он сам. Водитель вырулил на дорогу и погнал на большой скорости, а строгокостюмный сказал коротко:
— Ганс Мюллер, уполномоченный по. Это Рено Краус, через десять минут мы предстанем. У вас есть какие-то вопросы?
— Откуда? — спросил я. — Все так понятно, что дальше некуда.
Водитель хмыкнул, по его виду было видно, что ему и сейчас все непонятно, хотя родился здесь и жил всю жизнь.
Впереди на перекрестке военные грузовики и бэтээры перегородили дорогу, а солдаты в бронекостюмах и с непрозрачными для нас шлемами машут руками, направляя движение в другие стороны.
Мы подъехали, Ганс высунулся, крикнул:
— Что стряслось?
— Там захвачены здания, — сообщил солдат. — Зона оцеплена, гражданским туда нельзя.
— Мы не гражданские, — сообщил Ганс.
— Даже не гражданским нужен пропуск, — ответил солдат.
Ганс вышел из машины, в его руке появился смартфон, чуть потолще обычного. Я смотрел, как он разговаривает с кем-то, потом он обернулся и помахал мне.
Я вылез, он сказал коротко:
— С руководством уже договорено. Нам дальше нельзя, но вам нужно пройти между бронетранспортерами, там готовится грузовик к отправке к штабу. Поедете с ними.
— А там? — спросил я.
— Вас встретят, — сказал он. — Поспешите, время играет против нас, Эйнштейн был не прав.
— И Нильс Бор, — согласился я. — Прав тот, у кого больше прав, а еще лучше, если в руках автомат с полным боекомплектом.
Он смотрел мне вслед через щель между бронетранспортерами, как я пробежал к грузовику, куда влезают солдаты в желтых пятнистых костюмах.
Офицер кивнул мне, уже предупрежденный, а из кузова подали руки, влезать на такую высоту, где колеса в рост человека, непросто даже для не обремененного оружием и доспехами.
Грузовик взревел и пошел вдоль домов, а я, стараясь делать это незаметно, окинул взглядом сидящих в кузове. Все супервоины, заточенные на молниеносное устранения противника, быстрые и бесстрашные, знающие, как вести себя под обстрелом, как обращаться с ранами, выживаемые и натренированные на любые мыслимые условия в бою.
Но с той стороны, где противник, такие же, многих обучали одни и те же инструкторы, оружие и снаряжение примерно то же самое, даже получено от одних и тех же поставщиков, они охотно и Сатане продадут, если тот начнет войну с Богом.
Мне там ловить нечего, прихлопнут моментально, я даже не овца среди волков, а вообще не знаю что, даже взмэкнуть не успею…
Я чувствовал страх и безнадегу, никогда мне таким крутым не стать, это не люди, а уже киборги, хотя электроника в них пока только носимая, но уж мало-помалу начинают встраивать, так что скоро вообще не знаю что и начнется…
Ко мне продолжают присматриваться, все в песчаного цвета форме с зелеными пятнами, даже шлемы похожи на валуны, миллионы лет выставленные знойному южному солнцу.
— Что за форма? — спросил я соседа.
Он скривился.
— Срочно перебросили из Африки. Наши последние резервы. Там это маскировочная, и здесь как клоуны.
— Это хорошо, — сказал я. — Исламисты начнут хохотать, тут мы их и побьем.
— А может, подождать, — сказал он, — пока они со смеху поумирают?.. Так воевать не хочется…
— А кому в Европе хочется? — спросил я. — Карлы мартеллы давно повывелись среди политиков, а в армиях давно нет равных его воинам.
— То-то и оно, — ответил он тоскливо. — Я бакалавр философии, какой из меня воин?.. К тому же я толерантен и мультикультурен даже не знаю как…
Солдат, сидящий напротив, сказал зло:
— Фредди, заткнись. А то я тебе вставлю твою мультикультурность… Эй, парень, а ты что за чудо?.. Почему без оружия и где твой броник?.. Кто-то из особо засекреченных?.. Что-то о тебе нигде ни слова.
— Я мирное существо, — пробормотал я. — Всегда все стараюсь решить миром и по-доброму.
Он ухмыльнулся.
— А если не удается?
— Вздыхаю и ухожу, — ответил я. — С печалью на лице.
Он хохотнул.
— Оставив после себя гору трупов?.. Есть у нас тут один, над убитыми даже читает несколько слов из Библии.
— Прямо из книги? — спросил я.
Он ухмыльнулся шире.
— Из памяти. Иногда такое несет… Но не проверишь, никто из нас Библию не читал.
— Да, — согласился я, — сейчас больше читают Коран. На обеих сторонах баррикады.
— Это да, — согласился он. — Даже я знаю несколько сур. Вообще-то правильные там вещи… Жаль только, что правильную веру первыми ухватили наши противники.
— Теперь только воевать, — тоскливо сказал бакалавр.
— Будем доказывать, что наша вера правильнее?