Любовные игры по Интернету

Логунова Елена Ивановна

Он выпрыгнул из-за ствола старого дуба, выставил одну ножку вперед, упер руки в бока и высоко задрал подбородок. Было похоже, что в следующий момент капитан с поклоном разведет руками, а потом пустится, семеня и приседая, в задорный пляс. Заинтересовавшись, я остановилась, но продолжения танцевального номера не последовало. Лазарчук в нарушение канонов жанра перешел от хореографического упражнения к драматическому монологу.

– Елена! Где твоя совесть? – гневно вскричал он.

– В яйце! – хладнокровно ответила я, почему-то

вспомнив Иркин «Киндер-сюрприз». – Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на дубу, с которого ты, похоже, упал! Чего орешь как резаный? Лучше бы спасибо сказал!

– Спаси-и-ибо тебе, подруженька! – издевательски протянул Лазарчук и отвесил мне глубокий шутовской поклон, вернувшись таким образом от Мельпомены к Терпсихоре. – Опозорила меня на все управление! Теперь я прославился как бессердечный тип, бросивший на произвол судьбы бедную старушку!

– Какой произвол, ты что? – удивилась я. – Мы с Петенькой Беловым милым образом пристроили твою бедную старушку в железнодорожную милицию, там обещали о ней позаботиться и вернуть в семью. А что, не вернули?

– Вернули, а как же, – кивнул он. – Знаешь, кому вернули? Мне! Бабка, кроме моего имени, никаких других не помнит, зато твердо знает, что приехала к больному Сергею Петровичу Лазарчуку. Кто, интересно, выдал ей мое полное ФИО? В Интернете я только именем подписывался. Кстати, почему это я больной?

– Ой как нескладно получилось!

Я виновато потупилась, потом потихоньку огляделась. Вроде бабули Лариной поблизости нигде не было. Это позволяло надеяться, что Серега нашел-таки способ от нее избавиться. Я снова задрала нос, но тут Лазарчук, словно прочитав мои мысли, тоскливо спросил:

– И что мне с ней теперь делать, не скажешь?

Я молча развела руками.

– Что у тебя в кулечке? – неожиданно спросил он.

– Пирожки с вишней, – робко ответила я, торопливо раскрывая пакет. – Хочешь один?

– Хочу, – буркнул Серега.

Взял сразу два и пожаловался:

– Полдня сидел в коробке, как морская свинка, аж укачало!

Я тупо смотрела на него, тщетно пытаясь сообразить, что общего между коробкой, качкой и морской свинкой, не имеющей никакого отношения к морю?

– Я нынче лифтового маньяка взял! – стрескав пирожок, похвастался Лазарчук.

– Молодец! – похвалила я. – Хочешь, пойдем к нам в редакторскую, я тебя чаем напою?

– Лучше бабке чаю дай, – сказал он. – Она тоже небось голодная сидит.

– Где сидит?

– У тебя в редакторской! – Капитан увидел, что я нахмурилась, и снова скроил зверскую физиономию. – А куда мне ее девать? Ключи от квартиры я утром забыл, нервничал очень, так что теперь домой не смогу попасть, пока у Светки дубликат не заберу.

– Не знала, что у Светки есть ключи от твоей квартиры! – Я машинально отвлеклась на новую интересную тему: – У вас с ней серьезно, что ли? Ты жениться не собрался?

– Не морочь мне голову! – зло сказал Лазарчук. – Светка –

не твоя проблема, твоя проблема – Татьяна Ларина. Принимай ее на хранение. Я найду Светку, добуду ключи и вернусь за бабкой, будь она неладна! Задачу поняла?

– Чего же тут не понять, поняла, – скорбно вздохнула я и поплелась в подъезд.

Если честно, в тот момент меня больше всего огорчало то, что мне не достанется вкусных пирожков. Я купила всего четыре штуки, и два из них уже слопал Лазарчук, а оставшиеся придется в режиме благотворительности скормить бабушке Татьяне. Как говорил Сент-Экзюпери, мы в ответе за тех, кого приручили!

Самопроизвольно приручившаяся бабушка Ларина царственно восседала на нашем гостевом диване. Зонт она сложила и опиралась на него, как на трость. Редакционный народ посматривал на колоритную старушку с интересом, но с разговорами не приставал, потому что у всех были свои дела. Мне тоже пора было бежать на монтаж отснятого поутру сюжета, поэтому я не стала задерживаться. Сердечно поприветствовала блудную старушку, налила ей чаю, дала пирожков и большую стопку цветных журналов, чтобы не скучала, извинилась и ушла в монтажку.

Монтаж сюжета о нелепом дорожно-транспортном происшествии на Короткой занял два часа. За это время обстановка в редакторской изменилась и состав присутствующих в ней – тоже. Женька, Вадик, Зинка и пожилая редакторша Любовь Андреевна расслабленно трепались о суетном и пили кофе, судя по запаху – натуральный, да еще с мороженым. Видно, Вадик все-таки довел до кондиции новый рецепт.

Татьяны Лариной в комнате не было.

– Граждане, тут на диване пожилая дама сидела, где она? – поозиравшись, спросила я.

– Я не брал! – сказал Женька и заржал, как жеребец.

– Всех пожилых дам оптом забрал Слава, – объяснила Любовь Андреевна. – Он увел их в студию, там ищи.

– Оптом? – удивленно переспросила я.

Я точно помнила, что оставляла в редакторской только одну старушку. Может, бабуля Ларина в отсутствие возможности слиться в экстазе с Сергеем Петровичем Лазарчуком бесконтактно размножилась делением? Высоко подняв брови, я направилась в студию записи телевизионных программ. В примыкающем к ней «предбаннике» было шумно и многолюдно, причем толпа состояла сплошь из старушек всех возможных типажей.

– Куды без очереди? А ну в хвост ступай! – грозно сверкнув окулярами, прикрикнула на меня какая-то Авдотья Никитишна в низко повязанном платочке.

– Дама, успокойтесь! – томно растягивая гласные, сказала ей типичная Вероника Маврикиевна. – Девушка нам с вами не конкурент, она слишком молода.

– Слишком молода для чего? – поинтересовалась я.

– Для съемок, конечно!

Удивленно округлив глаза, я пробилась сквозь толпу бабулек к аппаратной, протиснулась в дверь со свеженькой рукописной табличкой «Входить только по вызову!» и влипла в широкую спину нашего гениального режиссера Вячеслава.