Любовные истории
Шрифт:
Однажды Майкл набрался решимости и, когда Кэтрин в очередной раз вернулась домой поздно, он встретил ее, мрачный и насупившийся. «Или ты начинаешь серьезно относиться к семье, или давай начинать бракоразводный процесс». Потом он помолчал немного и добавил: «А может быть, нам можно подумать о втором ребенке?». На этот раз он даже не вспомнил про дежа вю. Ситуация повторялась, как и много лет назад, с Диандрой. Конец же этой истории был известен всем…
Клод Лелюш. Трагедия неузнавания
Клод Лелюш, по мнению его родителей, с самого детства был непохож на всех остальных детей. Его отец имел небольшой бизнес, мать
С Клодом много беседовали о том, что мальчик из приличной семьи должен вести себя по-другому, благовоспитанно и чинно; но говорить с ним было бесполезно – никакие увещевания не помогали. Как-то раз Клод опрокинул на выходной костюм отца бутылку с керосином, а в наказание был посажен в темный чулан со множеством огромных черных тараканов. Непоседливый мальчуган и там нисколько не растерялся. Тараканов он не боялся совсем, а потому придумал себе отличное развлечение, устроив тараканьи бега. Мало того, он понял, что это зрелище может приносить доход. Когда он был выпущен на свободу, то немедленно отправился к друзьям на улицу, и там было устроено настоящее тараканье шоу. Клод с важным видом хозяина заведения брал с каждого желающего насладиться тараканьими бегами по полфранка. Естественно, вскоре он был наказан отцом, и его первый бизнес прогорел.
С родителями Клод был всегда вежлив и выглядел во время их выговоров самым несчастным и славным ребенком на свете. Он неизменно раскаивался в содеянных шалостях, потом с удовольствием съедал кулек конфет, преподнесенный ему в качестве подарка за раскаяние, и… снова бежал на улицу. Он был маленький и шустрый, как чертенок. Во всех играх он был первым и не терпел, когда ему перечили. Сверстники опасались связываться с ним, потому что были уверены: пусть даже Клод ниже их всех на целую голову, он все равно умудрится расквасить нос каждому своему обидчику. С ним лучше было совсем не связываться.
Впервые Клод узнал, что такое страх, во время войны с Германией, когда его родной город был оккупирован немецкими солдатами. Он сразу понял, что эти люди шутить не будут. Они вламывались в дом без стука, а один из этих рослых отвратительных парней так больно схватил Клода за руку, что тот потом долго плакал навзрыд и все никак не мог успокоиться. Он ненавидел немцев до глубины души. Слушая рассказы взрослых, вернувшихся с фронта и радующихся тому, что Германия вот-вот капитулирует, мальчик всерьез расстраивался: он так надеялся, что успеет записаться в добровольцы, но ему приходилось довольствоваться только уличными, ненастоящими мальчишескими баталиями.
А потом пришла уже настоящая беда, когда Клод и его мать стали военнопленными. Два дня их гнали в концентрационный лагерь, мальчик быстро стер ноги, и несчастной матери всю дорогу пришлось нести его на руках. В лагере Дахау их поместили в сырой, холодный подвал, без еды и питья. Именно в этом страшном подвале, среди насмерть перепуганных людей, Клод всерьез подружился с маленькой и очень больной девочкой, которую звали Жанна. Она постоянно и надрывно кашляла и после этого находилась в состоянии полного изнеможения. Эта девочка и стала его первой любовью. Клод и Жанна утешали и успокаивали друг друга. У них не было секретов. Наконец, они дали друг другу слово, что непременно поженятся, как только выйдут из Дахау. Дети поклялись убежать из дома от родителей и жить вместе.
Жанне не удалось выполнить свое обещание. Она умерла, не выдержав ужасных условий концлагеря, а через неделю после ее смерти пленников Дахау освободили союзные войска. Клод потерял голову от горя. Мать всерьез боялась, что он сойдет с ума. Он не мог спокойно слушать разговоры взрослых о смерти своей подруги. Каждый раз мальчик затыкал уши и отчаянно кричал, что все это неправда, Жанна жива, он знает это. Каждую ночь он видел ее во сне и был тогда счастлив. Он держал подругу за руку, играл с ней и постоянно спрашивал: «Почему все говорят, будто ты умерла?». На это девочка отвечала, улыбаясь: «Пусть говорят. Главное, что ты знаешь: на самом деле я жива». Клод приходил в отчаяние, открывая глаза по утрам: весь день ему предстояло провести без его любимой Жанны. А день такой долгий! Он много отдал бы за то, чтобы увидеть свою девочку при солнечном свете, но это было невозможно.
Клоду было всего 10 лет, но он с тех пор всерьез увлекся изучением проблем жизни и смерти. Он постоянно доставал себе книжки о призраках, над которыми засиживался ночи напролет. Наконец, прочитав все, что было в городской библиотеке, мальчик убедился, что смерти и в самом деле не существует. Тело, понял он, это всего лишь подобие одежды, которую можно сменить, выбросить, но душа при этом остается неизменной и вечно живой. Она сможет принять любое другое обличье. Значит, думал Клод, Жанна и в самом деле жива, только у нее теперь другое лицо, волосы, она иначе смеется, и она может находиться совсем близко, например на соседней улице, а может – на противоположном конце земли, в другой стране. Самое сложное при этом – узнать любимого человека.
Отца не на шутку тревожили увлечения сына. Сначала он говорил долго и нудно о том, насколько вредно тунеядство и как тяжело жить семье на консервах и галетах и, конечно, о том, что всю жизнь это продолжаться не может, а потом решил занять сына чем-нибудь полезным. Он купил ему кинокамеру, и с тех пор Клод носил ее с собой повсюду, считая, что камера сможет уловить то, что недоступно человеческому глазу. Потом он начал снимать всех подряд: друзей, знакомых, школьных учителей, и многие при этом сильно раздражались. Но Клод умел снимать так, что обычное представление о людях ломалось. Например, его учительница, некрасивая старая дева, которая всегда носила одно-единственное, выцветшее и потерявшее всякое подобие формы платье, выглядела на пленке поразительно трогательной и беззащитной. В то же время толстый сосед, добряк, торговавший леденцами, в те редкие минуты, когда его никто не видел, превращался в злобного и угрюмого старика, ненавидящего весь мир.
Но больше всего Клод любил снимать девочек – любых: знакомых и незнакомых, прелестных и некрасивых, маленьких и взрослых девушек, которые только начали пользоваться косметикой. Еще Клод заметил, что лучшие кадры получались у него в тот момент, когда его не замечали. Стоило объекту съемки заметить его, как все шло насмарку: девочки начинали кокетничать и жеманничать, очарование естественности пропадало совершенно. Не обходилось и без печальных инцидентов. Однажды Клод тайно заснял проститутку в тот момент, когда она торговалась с клиентом. За этим занятием его застал сутенер и так избил самодеятельного кинолюбителя, что тот целую неделю не мог встать с постели.