Любовные прикосновения
Шрифт:
Проезжая через Карловы-Вары, женщины увидели, что оккупанты пощадили викторианское изящество города. Немцы оценили этот курорт и использовали его для отдыха. Они пили целебную воду из минеральных источников, а вечера проводили в казино. Вид нетронутого города вселил в них некоторую надежду. Вдруг «Фонтаны» тоже уцелели.
Но как только они оказались у ворот усадьбы, их надежды развеялись в прах. Вдоль подъездной аллеи тянулся ряд низких пней, – все, что осталось от старинных вязов. Их срубили, чтобы они не мешали вести прицельный огонь. Там, где когда-то были
Замок подвергся бессмысленному разорению. На полированных паркетных полах остались глубокие выбоины, стекла в окнах были разбиты. Отступая, нацисты вывезли из дома все, даже сняли красивые латунные дверные ручки и задвижки. Кат отправилась проверить большой винный погреб, в котором когда-то хранились тысячи бутылок с самыми тонкими винами, и обнаружила, что он пуст, за исключением кучки извести над грудой разбросанных костей. Это были человеческие кости, в том числе части черепа. Она представила себе, как гестаповцы схватили Милоша и допрашивали его именно здесь.
Было бы очень легко поддаться отчаянию. И все же Кат получила поддержку от человека, которого считала слабым и отчаявшимся – от свекрови. Сломленная горем после страшной кончины мужа, Ирина Кирмен большую часть военного времени была прикована к постели. Но теперь ее воодушевило страстное желание навести порядок в доме после пребывания в нем врагов. Наутро после их возвращения она обошла весь замок, выметая осколки стекла и куски отбитой штукатурки. После полудня, взяв лопату и мешки из-под картошки, обнаруженные в теплицах, Ирина отправилась в винный погреб и собрала кости.
Ошеломленная увиденным, Кат сидела на ступенях крыльца, когда Ирина поднялась из винного погреба и объявила, что передаст кости местным властям для их идентификации.
– А завтра я посмотрю, что осталось от нашей фабрики. Мы начнем производство новых гобеленов… И я найду людей, которые помогут нам восстановить здесь усадьбу.
– Никогда нельзя сделать все точно таким же, как прежде, – мрачно ответила Кат.
– Да, Томаша больше нет, – отрезала Ирина. – Но ведь он был частью этого дома. Восстановление замка будет ему памятником. Что же касается сына, то Милошу еще рано ставить памятники. Ради него, Кат, ты должна возродить это место, чтобы он порадовался, когда вернется домой.
Как долго Кат была опорой их маленькой семьи, и вот теперь Ирина оказалась сильнее.
Реставрация началась. Фабрику немцы не тронули, и почти все работники живы и здоровы, даже Фредди Морганштерн.
– Мы должны благодарить за это жирного Германа! – объяснил он Кат и Ирине.
Фельдмаршал Герман Геринг, второе лицо после Гитлера, вывозил предметы искусства из музеев Европы для личной коллекции. Восхищаясь гобеленами Кирменов, он отдал приказ, чтобы фабрика продолжала поставлять для него самого и его друзей все новые и новые шедевры.
Фредди собрал бригаду из плотников, каменщиков и садовников и приступил к восстановительным работам в поместье. К середине зимы все шрамы, оставленные войной, были почти полностью стерты.
И все
На протяжении всей зимы и ранней весны Фредди пытался напасть на след фамильных ценностей. Он разъезжал по соседним городкам, вывешивал объявления о вознаграждении за информацию. Но никто не откликнулся.
В одно жаркое воскресенье за неделю до Пасхи, когда Кат и Ирина высаживали газон, возле них остановилась телега, запряженная лошадью, которой правил человек в коричневой сутане. Он представился, назвав себя братом Штефаном из монастыря недалеко от Затека, на расстоянии одного часа езды от усадьбы. Монах спросил женщин, не будут ли они так любезны подать ему стакан холодной воды.
После того как они провели его в кухню, он сказал:
– Моя сегодняшняя миссия состоит в том, чтобы убедиться – стоит ли дом и уцелела ли семья Кирменов.
– В таком случае, ваша миссия выполнена, – ответила Ирина. – Мы, как вы видите, остались в живых. Что же касается дома… По крайней мере, стены еще целы.
– Значит, теперь можно вернуть и все остальное, – сказал брат Штефан.
Он сообщил им, что фамильные ценности семейства Кирменов спрятаны в катакомбах его монастыря. Люди, которые увезли их шесть лет назад, были монахами. Они поклялись Милошу сохранить тайну.
– В то время, – продолжал монах, – господин Кирмен оставил инструкции, которые нужно было выполнить независимо от того, жив он будет или нет. Я должен был приехать сюда в последнее воскресенье перед Пасхой после окончания войны – только в том случае, если нацисты будут побеждены. Фамильные ценности должны быть возвращены, если дом все еще будет принадлежать членам его семьи.
– А если бы немцы победили? – спросила Ирина. Монах усмехнулся.
– В этом случае мой святой орден навсегда получил бы в свое распоряжение самые роскошные меблированные катакомбы во всей Европе. Господин Кирмен не хотел, чтобы нацистам досталось хоть что-нибудь из этого имущества.
Когда Кат проводила брата Штефана обратно к его телеге, он попросил ее заглянуть внутрь.
– Одну вещь я привез с собой, – сказал монах. – Ваш муж чувствовал, что это послужит прекрасной визитной карточкой – на случай, если вы усомнитесь в правдивости моего рассказа.
В задней части телега лежал свернутый гобелен. Отогнув угол, Кат мгновенно узнала свадебный подарок Милоша и велела работникам отнести его на чердак. Она не желала больше смотреть на этот гобелен, если Милош не вернется.
И Кат, и Ирина испытали большое облегчение, узнав, что фамильные ценности уцелели. Большая часть того, что осталось от богатства Кирменов, заключалась в этих произведениях искусства и антикварной мебели. И все же счастливая развязка была окрашена грустью. Судя по распоряжениям Милоша, он, казалось, предчувствовал, что может не пережить войну.