Любовные утехи богемы
Шрифт:
След, который Селина оставила в душе Мериме, нашел свое проявление в образе Арсении Кайо, одноименной новелле. В ней автор выводит на сцену очаровательную оперную актрису, даже умирая, она стремилась в лицемерное и мелочное высшее общество. Публикация новеллы произвела скандал и стоила автору нескольких язвительных ударов. «Три или четыре неверных жены из знатных разгневанно кричали, и им хором вторили их бывшие любовники. Г-н де Кюстин сказал г-же де Рекамье, которая тоже бросала в меня камни, что в этой грязной истории не хватает лишь сцены в борделе», — писал он своей подруге г-же де Монтижо, матери императрицы Евгении.
Во время их ночных бесед речь
Тем не менее сапфическая любовь Жорж Санд, Мари Дорваль и некоторых других звезд первой величины все-таки стала причиной скандала. «Сапфо воскресает в Париже», — писал Арсен Уссей. На пари Альфред де Мюссе сочиняет и публикует «Гамиани, или Две ночи невоздержанности» — эротическую книгу, в которой описывается страстная итальянская графиня, вводящая молодую Фанни В. в мир сапфической любви. Заинтригованный эротикой подобного рода, Бальзак не смог пройти мимо этой темы, в которой, как ему казалось, сказалось сильное влияние Востока. «Златоокая девушка» (как и «Мадемуазель де Мопен» Теофиля Готье) была литературным изображением этой «проклятой» любви и неведомого сладострастия, которое к ней притягивает.
Когда Мериме писал все это Ипполиту Ройе-Коллару, оставшемуся в Париже, он вел своего рода легкую беседу, состоящую из анекдотов и хвастовства, — люди любят говорить об этом, когда они одиноки и когда они скучают. Так же как и Стендаль, Орас де Вьель-Кастель или Саттон Шарп, Ипполит Ройе-Коллар был знаком с Мериме уже долгое время. Они неоднократно проводили вместе бессонные ночи на банкетках Парижского кафе или на набитых соломой стульях ресторана Латуша, торговца винами с улицы Тоннеллери, 95, где они нередко встречали Делакруа и Мюссе. Летом, когда их возлияния затягивались глубоко за полночь, им удавалось понаблюдать восход солнца с высоты башен Нотр-Дам, потягивая оранжад в компании сов и летучих мышей.
У Ройе-Коллара было все, чтобы быть серьезным. Он преподавал гигиену на медицинском факультете в Париже. Он ел за семерых, курил за пятерых и без перерыва бегал за женщинами, всем остальным предпочитая бордельных шлюх. Такой образ жизни стоил ему лестной и немного преувеличенной репутации на Бульварах, но вредил его положению ученого. Этот развратник всегда имел при себе книжки вроде «Лучшего способа совокупляться», которую он однажды подарил Стендалю; она показалась ему настолько восхитительной, что тот говорил о ней повсюду. Стендаль, не секрет, был без ума от всех рецептов, имеющих отношение к любви. Привыкший к профессионалкам в сфере любовных утех, он, как только заходила речь о том, чтобы «впервые овладеть порядочной женщиной», признавался, что чувствует себя немного стесненным. Так в его записной книжке появился совет, который дал ему один знакомый в Италии, когда тот был еще молод: «Когда она легла, вы ее целуете, ласкаете и т. д.; ей это начинает нравиться. Тогда незаметно для нее нужно положить левую руку ей на горло, под подбородком, как если бы вы собирались ее задушить; первым движением будет желание освободиться. Тогда нужно большим и указательным пальцем правой руки взять член и спокойно ввести его. Стоит только сделать это хладнокровно, как все остальное окажется неотвратимым. Нужно при помощи притворства скрывать решительное движение левой руки».
Однажды вечером, когда все состязались в рассказывании пикантных анекдотов на тему, где проходит граница между проституткой и дамой, Мериме поведал друзьям, как Его Королевское высочество герцог Орлеанский, сын Луи-Филиппа, столкнувшись нос к носу с тем же самым вопросом, так и не смог его разрешить.
Дело было прошлой осенью. На псовой охоте собралось все великосветское общество. Случилось так, что герцог свалился в лужу. Он отделился от охоты, зашел в отдаленный дом, разжег огонь и уселся напротив камина, ожидая, когда высохнет его одежда. Внезапно дверь открывается и в комнату входит г-жа С. Л., следовавшая за охотниками, и падает в ноги принцу. «Ах, принц! — говорит она. — Я не могу больше сопротивляться любви!»
В своем наряде амазонки г-жа С. Л. была более чем восхитительна. Черный бархат ее одеяния, такой же, как и ее волосы, оттенял очаровательную бедность лица. Поза измученного человека, которую она приняла, придала ее затылку изгиб, лишающий покоя даже святого. Что до ее щек, которые она прижала к ногам принца, то они источали почти инфернальный жар. Оказавшись перед таким однозначным предложением, высказанным очень искренне, принц почувствовал себя вправе не медлить. Приподняв красавицу, он опрокинул ее на стол и, не снимая с нее сапог и шпор, сорвал длинную и тяжелую одежду.
Его ждало, уточнил далее Мериме, «огромное разочарование, так как волосы были рыжими и липкими. Она забыла покрасить их, как покрасила свою шевелюру».
Этот небольшой инцидент не помешал ему продолжать с достоинством потомка Генриха IV и одарить свою подданную так, как это обычно делает дворянин в подобных обстоятельствах. За это время огонь сделал свою работу. Принцу принесли его сухую и еще теплую одежду. Он оделся. Она поправила свое платье и подвязки. Расставшись, каждый из них занял свое место среди охотников.
Эта история ничего не значила бы, продолжал Мериме, не получи принц на следующий день небольшую записку, составленную примерно в следующих выражениях: «Одной даме из моих подруг настоятельно требуется три тысячи франков. Она не осмеливается попросить их у мужа. Я же не могу ей их дать. И я прибегаю к вам, мой принц, к вашей неисчерпаемой и т. д., и т. д.».
Как вы думаете, что сделал принц? Он кладет в конверт три тысячи, передает их пажу г-жи С. Л. и дает себе слово с этого дня никогда не оставаться с ней наедине.
Саттон Шарп, которому было адресовано это письмо, был постоянным участником разного рода дебошей. Этот лондонский адвокат, культура которого была достаточно велика, чтобы предпочитать девочек из Оперы, — тратил с ними деньги, заработанные защитой вдов и сирот. Каждый раз, приезжая в Париж, он влюблялся в одну из них. В 1833 году это была танцовщица Кеплер, имя которой заставляло многих оборачиваться и которая пленила Шарпа своими темно-синими глазами. Он влюбился в нее так сильно, что даже решил увезти ее с собой в Лондон. Все пытались отговорить ее от этого, ссылаясь на то, что лондонские ханжи отобьют у нее клиентуру и что расставание с ним может стать проблематичным, так как он везет ее в город, в котором она никого не знает. Тщетно. Кеплер, которая никогда не позволяла себе болтать, если были затронуты ее интересы, тайно ото всех в одно прекрасное утро уехала, чтобы присоединиться к Шарпу.