Любовный пасьянс
Шрифт:
Барт некоторое время молча смотрел на нее, затем кивнул.
— Да, — ответил он. — Именно такой она и была. Спасибо.
— За что?
За то, что вы проявили великодушие к женщине, с которой я был обручен, несмотря на то, что, возможно, хотели бы оказаться на ее месте, подумал Барт, но не сказал этого вслух. Во-первых, он знал, что такие слова могут оттолкнуть Хейзл, а во-вторых, не был уверен в ее чувствах к себе.
— За то, что вы так хорошо подготовили сегодняшний праздник, — сказал он. — И выслушали меня.
— О, пожалуйста, — ответила Хейзл, улыбаясь. — Всегда приятно услышать слова благодарности.
Невероятно, подумал Барт, эта женщина еще ни разу не заставила меня вспылить!
— Даже не знаю, почему это я вдруг с вами разоткровенничался, — признался он.
Она снова улыбнулась.
— Просто вам давно нужно было кому-то излить душу, вот и все, — просто ответила она. — Вы живете в вымышленном мире, погрузившись в рукописи. Но иногда нужно встречаться лицом к лицу с реальностью, какой бы печальной она ни была.
Еще немного понимания, промелькнуло у него в голове, и я опрокину тебя на кухонный стол!
— Идите спать, — мягко повторил он. — Иначе я возьму обратно свое предложение закончить с уборкой.
Если он попробует поцеловать меня, я не буду сопротивляться, промелькнуло в голове у Хейзл.
Но Барт не совершил подобной попытки, а она была не из тех женщин, кто в подобных ситуациях делает первый шаг, — даже если мужчина только того и ждет.
Значит, я лягу в свою холодную одинокую постель, просплю восемь часов и завтра уеду домой, мысленно усмехнулась она.
Молчание протянулось между ними, словно шаткие деревянные мостки, раскачиваемые ветром.
— Спокойной ночи, Барт, — сказала Хейзл.
Он улыбнулся.
— Спокойной ночи, дорогая.
11
Неудивительно, что после этого разговора Хейзл не смогла заснуть. Она долго ворочалась в кровати, потом встала и подошла к окну.
Интересно, видны ли отсюда звезды? — подумала она, отодвинула занавеску и посмотрела в небо.
Огромная круглая луна висела низко над горизонтом — молочно-белая, окруженная серебристым ореолом. Деревья казались почти черными в этом призрачном сиянии. Вокруг было пусто и тихо. Хейзл прислонилась лбом к холодному стеклу, гадая о том, что делает сейчас Барт.
А он тоже не мог заснуть. К тому же его мучила жажда — по крайней мере, он пытался убедить себя в этом.
Барт тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить мать и сестер. Он решил спуститься вниз на кухню и налить себе чего-нибудь выпить, но потом свернул в коридор, который вел в противоположном направлении. Послышался какой-то шум, словно чья-то рука осторожно отодвигает занавеску. Этот звук доносился из комнаты Хейзл, и Барт сказал себе, что просто обязан проверить, что там происходит!
Но когда он, крадучись, подошел к чуть приоткрытой двери ее спальни, то вдруг почувствовал, что его сердце бешено колотится уже даже не в груди, а где-то в горле.
Так всегда происходит в старинных романах, мысленно усмехнулся Барт. Герой неожиданно забывает обо всем, кроме женщины, к которой устремлены все его помыслы и желания.
Хейзл была одета в длинную полупрозрачную ночную рубашку со стоячим воротничком и длинными рукавами. Казалось, — если распахнуть окно, внезапный порыв ветра может унести это легкое одеяние, как облако, и она останется полностью обнаженной, словно деревянная статуя, украшающая нос корабля.
Но особенно поразили воображение Барта ее волосы — длинные, струящиеся вдоль спины золотым водопадом. Дыхание его стало прерывистым.
Почувствовав его присутствие, Хейзл обернулась. Она была слишком потрясена этим неожиданным появлением, чтобы возмутиться, — и в то же время понимала, что втайне ждала его. Сердце ее бешено колотилось, но голос прозвучал на удивление спокойно.
— А, это вы, — сказала она.
Барт тряхнул головой, безуспешно пытаясь развеять исходящее от нее волшебное очарование.
— Вы не удивлены? — полюбопытствовал он.
Хейзл слегка прикрыла глаза.
— Нет.
Он невольно улыбнулся: ее спокойствие было явно наигранным.
— Не спится?
— Нет.
— Мне тоже. — Он помолчал и заметил: — Я оказался прав насчет вашей ночной рубашки.
Хейзл оглядела свой наряд.
— Да, — согласилась она.
Они по-прежнему стояли в противоположных концах комнаты, глядя друг на друга, как два человека, увидевшие друг друга впервые.
И тут Барт почувствовал, как кровь бросилась ему в голову.
— Хейзл…
А она никак не могла сбросить охватившее ее странное оцепенение.
— Что?
Он собирался сказать: «Вы так прекрасны!», но вместо этого неожиданно для себя произнес:
— Я хочу поцеловать вас.
Это прозвучало настолько ошеломляюще просто и откровенно, что Хейзл вздрогнула. У нее на языке вертелись слова: «Это не самая лучшая идея», но, точно так же, как и Барт, она сказала совсем другое:
— Я ничего не имею против.
Барт улыбнулся — и это была радостная, а не торжествующе-победная улыбка. Он осторожно прикрыл за собой дверь и, подойдя к Хейзл, обхватил ее лицо ладонями.
— Вы даже не спросили меня, зачем я пришел, — заговорщически прошептал он.
— Чтобы поцеловать меня, — в тон ему ответила Хейзл.
— Да, разумеется. И за этим тоже.
Даже в полутьме комнаты было видно, как ее щеки вспыхнули.
— Вы хотели меня шокировать?
— Нет. Можете выпроводить меня.
— А если я этого не сделаю?
— Тогда я проведу остаток ночи, занимаясь с вами любовью.
Глаза Хейзл расширились.
— А как же остальные? — спросила она.