Любой ценой
Шрифт:
— Предложение? — опешил гауптман. — А разве она примет предложение?
— Вот именно! — злорадно усмехнулась бонна. — Так что готовьтесь сменить штабную службу на окопы…
Гауптман наконец проснулся и зло посмотрел на бонну:
— Чего ты хочешь? Денег?
— Милый, не смешите меня. Вы — третий сын своих родителей и, кроме офицерского жалованья, у вас за душой ни гроша!
— Вы что, наводили справки? — растерялся гауптман. — Зачем?
— А вы не догадываетесь?… — подперев кончиками пальцев подбородок гауптмана,
— Так вы что, собираетесь перебираться… ко мне?
Высказанная мысль показалась гауптману настолько абсурдной, что, если бы бонна не продолжала держать его за подбородок, он открыл бы рот.
— Я не сумасшедшая, — коротко отрезала бонна.
— Тогда что же? — в полном недоумении гауптман уставился на нее.
— А вот что, мой друг… — в голосе бонны вдруг прорезались неуловимо-теплые нотки. — У меня в Курземе мыза и к ней восемь десятин леса. А кругом тучи нахальных мужиков, которым ничего не стоит обидеть бедную одинокую девушку…
— Так вы что, собираетесь ехать туда?
— Нет. Я хочу, чтобы туда поехали вы.
— Я? — изумился гауптман. — Сейчас?
— Ну, зачем же сейчас? — улыбнулась бонна. — Потом…
— А-а-а, — начал догадываться гауптман. — Вы хотите сделать меня своим управляющим?
— Конечно. Ведение хозяйства требует жесткой мужской руки. А уж у меня на родине знают: где есть германский офицер, там будет образцовая дисциплина! Так что, мой друг, решайте…
— Управляющим? — гауптман взял бонну за руку и в полной растерянности заметил: — Да, хозяйство — это хорошо, но ведь меня могут взять и в более крупное имение…
— Управляющим, да. Но не хозяином.
— Хозяином?… — от неожиданности гауптман чуть не подскочил на постели. — Значит, ты думаешь… Ты предлагаешь… То есть я…
— Да, милый! Я всегда хотела иметь именно такого мужчину, и потом, разве тебе со мной было плохо?
Бонна ласково погладила ладонью взъерошенные со сна волосы гауптмана.
— О, кюхельхен, конечно нет… — гауптман благодарно поцеловал ей руку. — Но чтобы так, сразу…
— Не надо, — остановила его бонна. — Ты уже получил и, между прочим, все сразу. Так что, мой друг, решай, да или нет?
— Да! — отчаянно тряхнул головой гауптман.
— Я знала, милый, что мы с тобой договоримся! — проворковала бонна и, наклонившись к гауптману, начала стремительно расстегивать крючки платья…
Стоя у стола в своем кабинете, командующий молча рассматривал трехверстку. И хотя на ней была нанесена обстановка только на сегодняшний день, командующий ясно представлял себе стрелы возможных ударов и напряженно прикидывал, какому же из вариантов отдать предпочтение.
Однако эти размышления были прерваны самым неожиданным образом. В дверь коротко постучали, и в кабинет без вызова зашел начальник разведки. Поскольку распоряжение было не беспокоить по пустякам, его появление могло означать только какую-то неожиданность, потому командующий, подавив раздражение, тихо сказал:
— Слушаю вас…
Начальник разведки без обиняков приступил к делу:
— Лавр Корнилыч, у меня худые известия… Немцы знают о нас слишком уж много, — он положил поверх карты написанный от руки рапорт. — Вот, здесь я коротко изложил основное…
— Но, Александр Евгеньевич… Зачем же так официально?
— Лавр Корнилыч, я считаю, вы должны рассматривать мой рапорт, как обоснование для предоставления мне иной должности…
— Да нет, батенька, это вы крутенько… — командующий быстро пересмотрел запись. — Все мы под Богом ходим, и оснований снимать вас с должности я не вижу. Да-с… У меня вопрос. Откуда это стало известно?
— Сбежали из плена командир Секерно-Райненского батальона штабс-капитан Щеглов и вестовой поручика Думитраша. Его немцы захватили с личным письмом поручику. Вот, его пассия любезно согласилась восстановить точный текст.
Начальник разведки положил на стол еще один лист. Командующий быстро проглядел его и покачал головой:
— Любопытно… Очень любопытно… Но, Александр Евгеньевич, — командующий посмотрел на начальника разведки. — Если все изложенное верно, то, выходит, немцы считают направлением наших главных усилий именно Подгайчики?
— Совершенно верно, Лавр Корнилыч…
— Так это же наша удача, а вы, батенька, рапорт…
— Смею обратить ваше внимание. Батальон Щеглова разгромлен только с целью захвата телефонных шифров, это значит, противник надеется нас прослушивать, а где и как — мы не знаем. И потом, замечу, вестовой схвачен именно потому, что, на свою беду, выехал из штаба ровно в пять утра.
— Не вижу ничего странного…
— А я, Лавр Корнилыч, вижу. Мною выяснено, разговор о гонце, направляемом с приказом в пять утра, был. Но шутливый, за карточным столом и как раз среди тех, кто знал… Значит, все они вне подозрений. Получается, что их кто-то подслушал… Вот только кто?
— А вот это, батенька, вам и придется выяснить.
— Слушаюсь! Разрешите идти?
— Нет. У меня есть мысль.
Командующий жестом пригласил начальника разведки подойти ближе и поднял трубку телефона.
— Дежурный… Передайте мои поздравления генералу Клембовскому… Да, с днем рождения. И вызовите сюда начальника радиостанции. Немедленно… Все.
Начальник разведки подошел к столу и задумчиво посмотрел на карту.
— Так, значит, вы бросаете в дело корпус Клембовского?
— Да, пусть у немцев создастся полная картина наступления у Подгайчиков, — жестко сказал командующий.
— Но это же значит… — начал было начальник разведки, однако командующий резко оборвал его:
— Это значит, что нам нужна победа!