Люцифер. Путь Падшего
Шрифт:
Быстро оглянувшись по сторонам, я схватил лежащий без присмотра на столе шоколадный батончик, и, сжав в кулаке, пожелала ему отправиться в мой «карман», сопроводив этот посыл легким энергетическим толчком, используя тот же поток, который поддерживал само существование дыры в мироздании.
И в слоте моего интерфейса появилась картинка этого батончика.
Я разжал кулак.
Пусто.
Мысленно потянулся в «карман», зацепил энергетическим «щупальцем» лежащий там предмет и дернул, как рыбак вытаскивает рыбу на
На моей ладони появился шоколадный батончик.
И снова пропал, повинуясь мысленному приказу и превращаясь в невесомую, неощутимую и незаметную ни для кого, кроме меня, картинку в интерфейсе.
Геймеры были так увлечены триумфом своих приятелей, что на поведение странного занудного дяди никто не обратил внимания.
Равно как и на его исчезновение.
И на пропажу маленького шоколадного батончика, лежавшего на одном из столов.
Глава 5. Орудие возмездия
Как же я себя проклинал!
Мысленно перечислял имена истинных святых на энохианском, вынуждая одержимую мной оболочку корчиться от боли.
Заигрался, Падший? Кармашки виртуальные ему подавай да красные полоски над головами! А ведь мог потратить энергию на то, чтобы с помощью Гласа сколотить покорный моей воле отряд. Или наделить себя невероятным везением. Или неотразимой сексуальной привлекательностью.
Конечно, лишенный воли человек не может отдать мне свою душу – зато может заставить сделать этого кого-то другого. А азартные игры? Где бушуют страсти, ставятся на кон состояния и жизни, а вино и золото льется рекой? Да там можно такой урожай собрать... Ну или скупать души сотнями на выигранные деньги.
А я повелся на цветные картинки, вместо того, чтобы действовать старыми проверенными способами. Тоже мне, Искуситель, Отец Лжи и Греха.
И эти смертные тоже хороши – готовы отдать самое бесценное, что у них есть, даже не за победу – а за сиюминутную иллюзию славы, за шанс сразиться с лучшими, такими же увлеченными и недалекими, жалкими, ограниченными...
Я даже не знаю, как их назвать.
Нужно будет непременно на досуге придумать такое слово.
Променять Искру Сотворения, ценнейший дар Создателя – на десять минут ускоренных рефлексов да командный голос!
Воистину, этот мир уверенно и совершенно самостоятельно катится туда, куда я пытаюсь затащить его уже далеко не первое тысячелетие.
Немудрено, что меня отправили в отставку, запихнув в эту жалкую оболочку.
Сами справятся.
У них же есть выбор, свобода воли – величайший дар...
Тьфу!
И эта еще на меня уставилась...
–Кыш! Брысь! А ну убирайся прочь! Exorcizo te immundissime spiritus... Ааа, жжется!
Громадная крыса, с любопытством наблюдавшая за мной из щели между мусорными баками, пискнула, неторопливо развернулась ко мне задом и, вильнув на прощание голым длинным хвостом, скрылась в густой тени.
Мерзкие твари, как же я вас ненавижу.
А ведь они считаются моими творениями.
Ага, как же! Да я уже на комарах и клещах сто раз вспотел и выдохся. И понял, что до Него мне ой как далеко в изобретательности и стремлении к идеалу. Ну и во владении потоками энергии сотворения, разумеется.
Куда уж мне, убогому, до Его шедевра.
Эти твари – почти совершенны! Сильные, выносливые, умные, живучие, общаются ультразвуком, умеют считать, обладают сильнейшей интуицией и чувством опасности, распознают даже незнакомые им яды, ничего не забывают, могут неделями обходиться без воды и пищи...
А еще это единственные разумные существа, чьи мысли и воля совершенно мне недоступны – я даже смотреть их глазами не могу, не говоря уже о каком-нибудь контроле.
Да они словно созданы в насмешку надо мной! Четыре десятка вида ядовитых растений, шесть болезней, двадцать видов хищников, шестьдесят четыре пожара и два потопа – я каждые два-три века пытаюсь придумать и устроить хоть что-нибудь, чтобы избавиться от этих тварей, а они выживают, приспосабливаются и становятся еще совершеннее.
Дудочник и тот сдался спустя пару лет безуспешных попыток. А уж на него-то я Искры не пожалел, он был одним из лучших моих творений...
Кстати, а вы слышали, как они смеются?!
Словно вторя моим мыслям, где-то неподалеку раздался издевательский смех.
Нет, это уже слишком.
Если там хохочет крыса, то все – складываю крылья, рога и трезубец на полку, Михаилу под роспись, увольняюсь и ухожу в монастырь.
Женский, разумеется.
– ...будешь знать, как на нашей улице дурь толкать, гнида!
А нет, голос явно человеческий, и кажется мне знакомым. Это один из недавно встретившейся мне тут троицы – Бык.
Повернувшись на голос, я прищурился.
Далековато, да и стены мешают, но мне все же удается рассмотреть четыре тусклые Искры за ближайшим углом. Никак настал час расплаты за мои унижения? Посмотрим, кого там судьба удостоила чести стать моим карающим мечом. Ну или, на худой конец, моей карающей битой – на этом континенте почему-то в качестве весомого аргумента в любых спорах используется именно спортивный инвентарь.
Почему мне в голову пришла бита?
Да потому что именно ее я увидел за мутным стеклом припаркованного на тротуаре автомобиля. Было решительно непонятно как он вообще оказался тут, в лабиринте узких улиц, где подобная машина вряд ли протиснется. Такое ощущение, что сперва этот «Додж» тут припарковали, а потом уже вокруг него построили трущобы.
В любом случае, эта видавшая виды бита, покрытая царапинами и пятнами сомнительного происхождения, куда больше пользы принесет в моих неуклюжих руках, чем лежа в салоне этой кучи металлолома.