Люций: Безупречный клинок

Сент-Мартин Йен

— В следующую нашу встречу, брат, — ухмыльнулся Люций, направляя острие лаэранского клинка в спину Фабию, — я припомню тебе твою исключительную щедрость. Обещаю, что отплачу тебе тем же.

Байл даже не потрудился оторвать взгляд от архива — он поставил себе цель забрать каждый клочок тайных знаний, собранного гомункулами — создателями плоти Тёмного Города. Эта цель заняла бы столетия, а таким временем он не располагал. Прародитель сунул в рот еще одну полоску папируса. Омофагия апотекария, обширно измененная самим Фабием, начала работать, расшифровывая эзотерическую чувственную манеру

речи ксеносов, передавая их секреты прямо в разум Байла, словно это были его собственные воспоминания.

Люций развернулся и зашагал прочь из лаборатории. Он остановился на пороге и оглянулся через плечо.

— Ты идешь?

Чезаре исступленно уставился на Люция, после чего взглянул на Фабия, ожидая приказа.

— Просто уходи, — рассеянно пробормотал Байл. — Никто и никогда по-настоящему не покинет мой Консорциум, Чезаре. В один прекрасный день мы встретимся и ты вернешься ко мне.

Чезаре скривился. Он снял шлем с пояса и надел его. Апотекарий последовал за Люцием, прошептав скрипучим голосом, искаженным воксом, перед самым выходом из лаборатории.

— Что ж, до того самого дня.

Впервые в Тёмном Городе появился свет. Разумный огненный поток ревел в темноте. Неописуемая красота, изобилующая увечьями, таяла и плавала рядом с едва различимыми очертаниями ломающихся костей и цепких пальцев. Первобытные животные инстинкты заполняли пространство между древних разумных существ, наслаждавшихся игрой в вуайеристов посреди безумия царства плоти. Про скудное изобилие душ «Диадемы» и вовсе позабыли, отдавая предпочтение головокружительному пиршеству переполняющему гладиаторскую арену тёмных эльдар.

На арене комморритов творился беспорядок, за этим последовало и необузданное столпотворение. Ксеносы верещали от ужаса, цепляясь когтями за своих собратьев, отчаянно пытавшихся спастись бегством. Их толпы заблокировали огромные дверные проемы, не давая сбежать никому. Общий страх обрек всех на гибель.

Ревущие демоны водоворотом обрушились вниз, омывая арену кипящим потоком отравленного сознания. Корона не-света — мерцание того, что одновременно являлось и психической звездой и черной дырой. Ударная волна пронеслась ветрами варпа. Десятки тысяч эльдар испарились в одно мгновение. Варп пел, поглотив больше душ эльдар, чем за все миллиарды лет.

Не смотря на всю ярость, на все жизни, которые он украл своим неиссякаемым голодом, долго продержаться он не мог. Духовная жатва арены истощила орды Нерожденных, и большинство из них растворилось в варпе сразу же после последний отнятой души. Самые стойкие из демонов останутся подольше, кружа и с наслаждением опустошая штурмовые корабли, стоявшие между ними и столицей.

Они оставили за собой безмолвный город. Демоны лишили смертной жизни слои внешнего мира гавани тёмных эльдар. Корабли зависли в пустоте без экипажей и только призраки бродили по их коридорам. Дворцы наслаждений эхом отдавались в пустоте и каждый камень оказался тленом. Впервые за тысячелетия это место лишилось музыки клинков палача.

Центр Комморрага не подвергался прямой опасности, но и такой серьезной угрозы над ним никогда не нависало. Они закрыли центр,

превратив его в логово убийц и лжецов, отложивших свои заговоры и пытки, дабы скрыться там, где они считали себя в безопасности. И никакие другие заботы их не волновали.

Это было единственным развлечением, в котором нуждалась «Диадема», после того как «Когтистая королева» и небольшой конвой шаттлов, идущих потоком от разрушенной арены собрался в её кильватере, чтобы улететь прочь из паутины.

Композитор повел ударный крейсер, как только отбился от нападения Нерожденных, прочь от границ владений тёмных эльдар. В то время, как на вход в паутину требовались столетия, изнутри было гораздо проще покинуть её. Совершенно просто, если знаешь, что выходы в Око Ужаса кишат демонами.

Нос «Диадемы» врезался в туннель битком набитый стаями Нерожденных. Нематериальный огонь скрывал их из виду, пока поле Геллера не стали терзать орды когтей и вопящих лиц. Кларион вела корабль все глубже в бурлящую массу, неосознанно наблюдая, как противовзрывные заслонки на командной палубе закрываются, чтобы сохранить рассудок экипажа.

Люций поднялся на мостик, как раз в тот момент, когда «Диадема» вырвалась из древней магистрали и вернулась в привычный хаос Великого Ока.

Их уже ожидал корабль, висящий в бурлящих волнах. Раздутый клещ из шипов и меди, безошибочно узнаваемый по своей враждебности. Он ждал их, чтобы выпустить её наружу.

— Что это? — спросил Люций.

— Это, — холодно начала Кларион, её ангельское личико исказилось, — «Бойцовая псина».

IV.V

— Невозможно.

Отрицание Люция не уничтожило пылающий корабль. Неверие не превращало звездолёт в невозможность.

— Она была уничтожена вместе с демоническим миром, на который обрушилась. Как же она может существовать? Как они вообще смогли нас найти?

Кларион шикнула в сторону своей команды и те выключили аварийную сирену.

— Кажется, что бог войны и крови не закончил с нами. Он вновь натравил на нас Пожирателей Миров, подобно благословенным марионеткам. Я чувствую их ярость даже сидя здесь. Истинная жажда мстительного кровопролития и манипуляции божественного привели их сюда.

— Может быть, это демоны из паутины привели их? — Люций смерил взглядом приближающийся корабль на экране окулуса.

— Вполне возможно, — коротко ответила Кларион, раздражаясь от того, что ей приходится отвлекаться от командования ударным крейсером, который она спешила подготовить к предстоящей битве в пустоте, — есть еще более тысячи вариантов, как это могло произойти, Вечный. Но, как бы там ни было, нам нужно подготовиться к битве.

Люций развернулся и зашагал прочь с мостика.