Людас
Шрифт:
Когда охрана покинула комнату, Колода заговорил:
– Войсковой писарь и войсковой казначей хотят подкупить людей, чтобы они выбрали Гетьманом куренного атамана Гулия. Сегодня в полночь Андрей Копейка обещал передать на это деньги из войсковой казны.
– Вот как! А казначей божился, что денег почти нет в казне. Получается, смотря на что нет.
– Вот, чертов брехун,- выругался атаман Кулиш,- я никогда ему не доверял. Батько, разреши я его зарубаю.
– А за что?- поинтересовался Шульга.- За то, что они хотят Гетьмана
– За то, что они взятки раздают из общественных денег. Вот, за что!- распалился куренной атаман.- За воровство, по нашему закону, их бить палками полагается, если уж зарубить нельзя.
– А ты можешь доказать, что они воры?- спокойно продолжал кошевой, и не дожидаясь ответа, сам ответил.- Вот то-то и оно. Так, что не кипятись, Микола. Все, что ты говоришь - правильно. И по правде говоря, надо бы было их зарубить. Но мы поступим по другому. Не позволим им казну разворовывать. А без денег, они, как змея без яда, пусть кусаются. А выбирать Гетьмана - святое право казаков. А уж, кто такой чести достоин, то Рада решать будет. Хорунжий Колода, приказываю тебе взять надежных хлопцев и охранять войсковую казну. Денег без моего разрешения никому не выдавать. Иди, исполняй мой наказ.
– Батько кошевой, писарь, казначей и атаман Гулий говорили, что хотят вольных людей на Украине своими холопами сделать. Это, значит, моих отца и мать тоже в холопы? Как же это? За что же мы кровь свою проливали?
– А ты хочешь, чтобы на Украине только панам хорошо жилось?- спросил Шульга.
– Нет, я хочу, чтобы воля была и правда - одна для всех!- запальчиво ответил Степан.
– Вот, и я того же хочу. И атаман Кулиш, и друг твой полковник Головань, и еще много других. Так, давайте делать то, что мы хотим, а не эти “умники”. Или умерла уже вольная Украина?
– Нет Батько кошевой. Ещё не умерла наша Украина, - сказал повеселевший Колода.
– Ну, все иди. А то упустишь казначея. Возьмет деньги и доказывай тогда, что он черт, а не ангел, как он себя выставляет.
Хорунжий пошел выполнять приказ.
– Ну, вот теперь посмотрим, как Копейка безе денег крутиться будет. Ишь ты, что задумал христопродавец, с помощью общественной казны смуту среди запорожцев сделать. Чувствую здесь руку ясновельможного князя Острожского. Это его повадки. Писарь с казначеем до такого не додумались бы,- заключил кошевой.
– А я думал, что они просто воры,- задумчиво проговорил атаман Кулиш.- Ну, ты и голова, Иван.
Колода с тремя десятками казаков из своего полка подошли к хозяйственному куреню. В окнах горел свет. Хорунжий оставил пять человек охранять вход, а десять отправил под окна. Войдя без стука, он застал там Андрея Копейку, возившегося у сундука войсковой казны.
– Пан, войсковой казначей, по приказу кошевого атаман нам поручено охранять скарб. Есть сведения, что его хотят украсть.
Копейка онемел от неожиданности. Руки у него опустились, и из них высыпались монеты в сундук.
– Дайте ключ,- попросил Колода,- честью прошу. А то возьму силой.
Казначей протянул ключ и сказал:
– Это не по закону. Только я могу хранить ключ. Я же отвечаю за казну.
– Знаю я, за что ты отвечаешь,- язвительно ответил хорунжий и закрыл сундук.- Отныне, до распоряжения кошевого атамана, здесь будем находиться только мы. И деньги будем выдавать только по его приказу.
Казначей чертыхнулся и вышел из куреня.
16. Возвращение полковника Голованя на Сичь.
Полковник Головань вместе со своим дядей Олегом Дубовым прибыл на Запорожскую Сичь в полдень. Подъехав к берегу Днепра, они как раз успели на уходящий паром. Игнат смотрел на реку и думал:
– Вот какая прозрачная вода в Днепре. Глубина здесь аршин пять будет, а видно, как на дне судак притаился за камнем. Хорошо бы, если б и мысли у меня были такие чистые, как эта вода.
Голованя мучили сомнения по поводу Инги:
” С одной стороны - она, конечно, красавица, каких мало, а с другой? Ей палец в рот не клади. Всю руку откусит. С такими женщинами хорошо до тех пор, пока они считают тебя самым лучшим мужчиной во всем мире. Но, как только они начинают думать по-другому! Тогда, берегись. Всю душу из казака вымотают. Еще при этом и спросят: Ну, как ты себя чувствуешь? Еще дышишь? Другое дело - Леся, и красивая, и молодая, а самое главное - неизбалованная. Где ей в украинском селе было научиться княжеским капризам? Такая до самой смерти любить будет, даже, если ты ей и надоешь своим постоянством. С ней жизнь будет спокойная, размеренная и … скучная. А вот с Ингой не соскучишься, с ней скорее сам спокойствия запросишь”.
Паром уткнулся в берег. Игнат с Олегом сошли на землю и собрались уже садиться на коней, когда Дубовой неожиданно предложил:
– А давай искупаемся, пан полковник. Давно я в Днепре не плавал.
– И то, правда. Два дня в пути были без отдыху. Давай освежимся.
Хлопцы отвели коней за ивы, росшие у самого берега. Разделись и с разбега бросились в воду. Фыркая и ухая, они резвились в воде. Вдоволь наплававшись, Игнат вышел на берег.
– Выходи,- крикнул Головань Дубовому,- пора ехать.
– Сейчас, только нырну еще разок,- ответил Олег и скрылся под водой.
Полковник уже оделся, а дядя все еще не выныривал.
“Вот, так всегда,- думал Игнат,- я эти его причуды, еще с детства помню. Нырнет и не выплывает. Это же надо, как бесконечно долго человек может находиться под водой. Прям, окунь какой-то, а не казак. И знаю, что все в порядке, а все равно волнуюсь”.
Дубовой показался на поверхности реки очень далеко от берега и помахал рукой Голованю. Игнат крикнул: