Люди Дромоса. Трилогия
Шрифт:
– Но у меня нет здесь знакомых! – вскинулась она. – Ну ладно, говорите.
– Это насчет только что завершенной вами сделки.
– Со сделкой всё в порядке, и я лично проверила подлинность товара.
– В качестве и я уже смог убедиться, – она подозрительно уставилась на меня, – но вот доверяете ли вы продавцам?
– Ну, не знаю… люди с виду солидные, да и какой им смысл меня обманывать? И как? Ведь то, зачем я приехала, уже у меня.
– Боюсь вас огорчить, но это провокация, и в поезде нас попытаются арестовать.
Верить
– Да это вы провокатор, и я не знаю, откуда вы взялись на мою голову!
– Это вы меня наняли. Смею надеяться, об этомто вы помните?
Тут я решил, что пришло время осчастливить Елену некоторыми подробностями ее девичьей жизни. Однако результат был прямо противоположный ожидаемому. И она, попытавшись ударить меня ногой, стала убегать.
20
Дальше я действовал по наитию, так как все хитроумные планы рушились прямо на глазах. Догнав ее и схватив за плечи, я «перешел», включив прибор «вперед». Всётаки коридор – странное место. Только что она видела во мне лишь врага – и вот уже всё вспомнила.
– Да, теперь я вижу, что вы были правы. Извините меня. – Я великодушно кивнул:
– Чего уж там. И надо решать, что будем делать.
– Спрячем камешек здесь, а сами поедем домой. Оно, это место, действует так же, как и мое?
Я утвердительно кивнул и отвернулся, давая ей возможность устроить тайник. До отправления почти не оставалось времени, и мы «вышли». Елена, конечно же, всё забыла, но «пропажу» пока не обнаружила. А потом в купе вошли преторианцы. Она снова побледнела, а старший немного поглумился. Но, проведя досмотр, нас были вынуждены с извинениями отпустить. До Парижа мы добрались без приключений, и я проводил ее до имения.
– Я вам очень благодарна, Юрий.
Я только что отдал ей злополучный кусок стекла, предпочтя не вдаваться в подробности.
– Пустяки, для этого ведь вы меня и нанимали.
Это было воспринято как намек, и, покраснев, Елена велела принести деньги. Всё было сказано, расчет произведен, и я поспешил откланяться.
Утром, спустившись в холл, я обнаружил послание: «Юрий Иванович, не сочтите за труд посетить скромную обитель в СенДени. Заранее благодарю за Ваше согласие». Письмо было без подписи, но упоминание СенДени живо напомнило таинственного знакомого отца Алексия. Конечно, я имел право отказаться, но любопытство брало верх. Я теперь разбогател, относительно, конечно, и мог позволить себе заказать костюм у хорошего портного. Но времени не было, и пришлось идти в том, что есть.
Аббатство построено в том же готическом стиле, что и в «моем» Париже. Подойдя к двери кабинета, я постучал. Дверь бесшумно распахнулась, пропуская вовнутрь. Он сидел за столом, почти не изменившийся с нашей последней встречи. С той же белозубой улыбкой радушно протянул обе руки:
– Очень рад, что вы нашли время, Юрий!
– Пустяки, знаете, шел мимо…
– И каковы впечатления? – На лице была
– Весьма и весьма… но чем вам насолила Америка?
Он оценил шутку по достоинству, а отсмеявшись, хлопнул меня по плечу:
– Сбылась мечта Никиты Сергеевича, а уж об исламистах я вообще не говорю.
Но мне было не до международной политики, а о делах насущных заговаривать я считал ниже своего достоинства. Сам позвал – пусть сам и начинает. Мой насупленный вид сказал ему о многом, вызвав новую бурю смеха.
– Сколько вам лет? – внезапно спросил я. – На самом деле?
Победа опять осталась за ним.
– Право, затрудняюсь ответить. – Он стал серьезнее, но ненамного.
– Как это вы не знаете сколько вам лет?
– Ну… в этом континууме я немного старше, чем там.
– А что это за фашиствующие молодчики? – В моем голосе зазвучали обвинительные нотки.
– Полноте, мой друг! Мы ведь подвид паразитов. И я преклоняюсь, перед Царствующим Домом, проявляющим столь умеренные аппетиты. Надеюсь, вы оценили здешний уровень жизни?
Крыть было нечем, и я промолчал.
– Выходит, я вне закона?
Он кивнул, и на этот раз лицо его было серьезно. Я стал прощаться и, протянув руку, спросил:
– Так куда же уходят «старшие»?
– Ищите и обрящете, – непонятно ответил он, и я откланялся.
Определенно, я становлюсь популярен.
– Записка для господина Юрия! – крикнул портье, едва я вошел. Это снова была Елена. «Умоляю, приходите срочно. В одиннадцать вечера в корчме у Морозова».
Я пожал плечами. В одиннадцать так в одиннадцать.
– Она молодая? – Анна надеялась провести вечер вместе и теперь дулась.
– Клиентки не бывают молодыми и старыми. У них вообще нет возраста. – Я протянул ей три червонца. – Постараюсь побыстрей, а ты жди меня, где обычно.
Вечера мы любили проводить в небольшом кабачке, в двух кварталах от моего отеля. Не очень дорогой и совсем не престижный, он притягивал какимто неуловимым шармом. Там всё было сделано довольно просто и не то чтобы «под старину». Всё действительно было очень старым. Лет семьдесят, не меньше. Каждый раз, усаживаясь за столик, я представлял тех людей, что бывали здесь в прошедшие времена. О чем говорили, думали, на что надеялись? «Медвежий угол» – так называлось это уютное место – никогда не знал лучших времен, он таким и был задуман. Со дня основания и до сего момента публика не менялась, в социальном плане. А нравы… о, нравы здесь были проще некуда. Красивую женщину встречали одобрительными возгласами, и это давало возможность почесать кулаки. Что пару раз приходилось делать и мне. Анна была на седьмом небе от счастья, а завсегдатаи с тех пор стали считать за своего, уважительно здороваясь при встрече. В общем, райское место, мечта поэта. И посещение этой Валгаллы приходилось откладывать, сменив на деловую встречу. Ейбогу, если бы Елена не была одной из нас, я пренебрег бы ее просьбой.