Люди и боги
Шрифт:
Мартин заражается хохотом. Остальные смотрят на Льда с раздражением и злобой.
— Хватит, сударь! — Шипит граф. — Уймитесь!
Лед берет себя в руки. Утирает глаза, трясет головой. Говорит спокойно:
— А вы уверены, что не работает?
— Я надел все Предметы — и ничего не случилось! Они никак не соединились, звуков не издали, чувства особенного нет. Все как обычно!
— Вы применили формулу?
— Говорил: «бессмертие», «защита», «вечная жизнь». Никакого результата!
— Так может быть,
В разговор вступает Мартин:
— А он прав, брат! Если того, защита есть, но невидимая?
— И как мне это проверить?
— Легче легкого, — усмехается Лед и обнажает кинжал.
Вассалы Виттора разом выхватывают мечи. Перкинс вскидывает руку с Перстом Вильгельма.
Лед кривится:
— Тупые горные бараны! Я не сделаю ничего плохого… просто убью вашего сеньора. Но он не обидится — он теперь бессмертный.
— А если нет?
— Вот и проверим.
Лед заносит кинжал нарочито медленно, давая Виттору время. Тот в панике отбегает.
— Нет! Запрещаю! Нельзя!
— Ладно… — Лед пожимает плечами. — И что вы предлагаете? Можете выпрыгнуть из башни. Тоже проверка.
— Никаких проверок, тьма сожри!
Виттор шарит взглядом по комнате. Дает Мартину нож для бумаги:
— Вот возьми, порежь мне руку. Осторожненько!
Мартин берет нож.
— Где резать? По Предмету?
— Ты дурак что ли? Предмет не разрежешь, это и так ясно! Режь, где голое тело. Вот тут.
Мартин проводит ножом по коже брата.
— Ааа! Просил же — осторожно!
Выпучив глаза, Виттор глядит, как на коже вспухает красная черта.
— Сволочь. Не работает!
Лед удивленно поднимает брови:
— С чего вы взяли? Это не смерть, а просто царапина. Никто не говорил, что Абсолют спасает от царапин.
— Меня ранили! Кровь идет! Если могут ранить, могут и убить!
— Думаете?
— А как еще?!
Барон Доркастер высказывает версию:
— Милорд, возможно, Абсолют парирует смертельные удары, а легкие — пропускает.
— Что за дурость? Зачем?!
— Не так-то хорошо быть совсем неуязвимым. Допустим, вы хотите побриться или срезать мозоль, или удалить гнилой зуб. Или — чтобы девка хорошенько вас отшлепала. Некоторые любят… Будучи абсолютно неуязвимым, ничего такого вы не сможете.
Лед указывает на Доркастера пальцем — мол, прав барон. Добавляет от себя:
— Кроме того, легкая боль помогает воину. Подстегивает, ускоряет движения, отучает от ошибок. Не чувствуя боли, вы станете никудышним бойцом. Хотя, правда, вы и сейчас…
— В гробу я видел всякую боль! Я должен стать неуязвимым! Ничто не должно мне угрожать!
Мартин вращает глазами, будто это помогает ему думать. Чешет затылок и говорит:
— Брат, я думаю, ты уже бессмертный. Лед и Перкинс дело говорят. Давай проверим.
— Что?..
— Прыгни в окно, ну.
— Ты совсем сдурел?!
— Все караулы на местах. Увидят, как ты прыгнешь — и не разобьешься. Может, даже взлетишь! Да на тебя молиться станут!
Лед подкидывает еще идею:
— У меня такой вариант. Я вам отрублю голову, вы ее возьмете в руки и выйдете во двор. Все завопят, а вы поднимете голову, поставите на плечи — и она прирастет!
— Главное, не ставьте лицом назад, — добавляет Доркастер.
— Милорд, — говорит Перкинс, — хотите, я стрельну? Если вас не убьешь Перстом, то не убьешь ничем!
Виттор сдирает с головы божественный шлем — тот превращается в тонкий обруч, вроде диадемы. Граф в сердцах швыряет Предмет на стол.
— Никто не станет меня убивать! Вам ясно?! Кто посмеет — посажу на кол! Эта дрянь неисправна. Точка. Я знаю.
Тогда Лед прячет кинжал в ножны, отходит к окну, садится на подоконник. Говорит:
— Устал я… Три дня не спать — тяжело.
— Вы три дня не спали?
— А как еще? Мы захватили корабль, дежурили по очереди. Зарезали Бобра — остался один. Дальше не поспишь…
— Вы три дня в одиночку удерживали судно?!
Лед зевает, закрыв рот рукой.
— Пока не уснул, скажу вам. Я догадался о причине… Пауль не назвал вам правильную формулу. Он не хочет, чтобы вы стали бессмертным, не дождавшись его.
— Почему, тьма сожри?!
— Потому, что сюда идет мелкий с войском Первой Зимы. После пляски мы с вами станем самыми могущественными людьми на свете.
Лед широко зевает и клонит голову, будто думает уснуть прямо здесь, на подоконнике. Сквозь дрему бормочет:
— Будь у вас еще и Абсолют — зачем вам тогда Пауль с бригадой?
* * *
Джоакин хорошенько выспался, окатил себя ведром холодной воды, а за завтраком выпил крепкого чаю, и даже тогда не все упорядочилось в голове.
Граф Шейланд должен стать бессмертным? Должен был, но не стал? Как это прикажете понимать? Неужели есть Предметы, дающие бессмертие? Никогда не слыхал о таких! Если они есть, то почему Праматери и Праотцы ими не пользовались? Почему в книгах о них не говорится? Почему другие Предметы покорились графу, а те, с бессмертием — нет? Слишком много выходит противоречий. Пожалуй, с бессмертием граф просто напутал. Потому оно и не сработало, что не должно было. Ладно, тут разобрались.
Но есть и второе: Рихард Ориджин — живой! Как это может быть? Он, вроде, затонул на каком-то корабле… Получается, не затонул, а доплыл до берега, и не где-нибудь, а в графстве Шейланд. Люди графа его подобрали, откачали, отогрели — с этим понятно. Но почему он не вернулся домой в Первую Зиму? Когда старый герцог захворал и отрекся от титула — даже тогда Рихард не заявил о себе. Неужто ему титул не нужен?!