Люди и боги
Шрифт:
Альмерцы разбили лагерь в четырех милях от противника. Чинно встали на ночлег, поужинали, дождались темноты. Разведка доложила, что северяне наелись досыта и улеглись спать, — тогда Векслер поднял солдат. Армия двинулась в наступление трезубцем. Кавалерия — в обход по флангам, слева блэкморская, справа алериданская. Пехота и стрелки — широкой колонной по центру. Генерал Векслер лично возглавил рыцарей правого фланга, Большой Блэкмор со своим штабом остался в центре. Тойстоун и Голд, конечно, были при Блэкморе. Большой вроде бы доказал свою
— Что скажешь, брат майор? Как тебе ситуация?
Тойстоун пожал плечами. Пехота идет через ночной лес: медленно, шумно, нестройно, хрустя ветками, ругаясь. Светит луна, но не сильно помогает: за сотню футов не видать ни зги. На глазах ближайшая сотня солдат, остальные тонут в темноте. То и дело какая-то рота отстает, увязнув в кустах, другая вырывается вперед. Сержанты перекрикиваются, чтобы выдерживать линию. Лишь по этим крикам можно понять, где кто находится… Словом, обычная ситуация при ночном наступлении.
Тойстоун сказал то, что выходило за рамки нормы:
— Дерьмом воняет.
— Это верно, брат. Смердит феноменально. Нетопыри весь день копили, а здесь вывалили нам на зло.
— Или даже два дня.
— Но меня другое смущает: не слишком ли шумно мы идем? Кайры нас за милю услышат.
— Они и так все знают, разведка же. Но что с того?
Действительно: деваться кайрам уже некуда. Кавалерия обходит их с флангов, свернуть лагерь и уйти они не успеют. Если сами пойдут в атаку по центру, то получат удар в тыл. Все, что могут нетопыри, — занять круговую оборону.
— Обреченность, — сказал Голд, наслаждаясь звучанием слова. — Безысходность! Некуда им деться, бедолагам. Как-то просто все выходит…
— На все воля Вильгельма, — ответил Тойстоун.
— Нет, серьезно, брат: слишком просто.
— Тссс! — шикнул майор и прислушался.
Издали донеслись какие-то звуки… Их сложно было различить среди топота, хруста, бряцанья доспехов, сержантских криков. Но, кажется, где-то поодаль звенело железо.
— Слышишь?
Наемник привстал в стременах, вытянулся, будто гончий пес.
— Вроде, вон там…
Впереди и справа. За ручьем, на вражеском берегу.
— Кайры затеяли учебный бой?..
И тут раздался звук, в котором нельзя ошибиться: предсмертный крик лошади. Истошное, дикое ржание, сходящее в хрип.
— Тьма! Это Векслер атакует!
Как по команде, Тойстоун, Голд и Блэкмор схватились за хронометры. С трудом различили стрелки в лунном свете.
— Слишком рано! Какого черта он напал прежде времени? Мы еще не вышли на позицию!
Что бы ни побудило генерала начать атаку, теперь уж его не остановить. Остается одно: самим как можно скорее вступить в битву. А до лагеря противника еще добрых полмили!
— Ускорить ход! Бегом марш! — Рявкнул Блэкмор, и его приказ повторили десятки голосов.
— Расшибутся бегом-то, — отметил Голд.
— К чертям все. Зажечь фонари!
Прежде огней не зажигали, чтобы не помогать вражеским стрелкам. Теперь — неважно, главное — скорость. Пока Векслер атакует врага с тыла, надо ударить во фронт.
Пехотные цепи озарились светлячками огней — стало заметно, как глубоко в лес они тянутся. На свету солдаты прибавили ходу. Шаги зазвучали чаще и четче, сливаясь в мощный ритмичный гул.
— Факелов не жечь! Только фонари в стекле!
Это и так все понимали. Неделю стояла жара, лес был сух, будто хворост.
— Быстрее, черти! Бегом!
Сержанты понукали солдат, те торопились изо всех сил. Топали сапоги, хрустели ветки, за этим шумом нельзя было услышать ничего. Но, кажется… Похоже, что… звук битвы за ручьем утих!
Монах и наемник тревожно переглянулись:
— Что это значит, брат?
Бой слишком рано начался и слишком быстро кончился. Что происходит, тьма сожри? Кайры уже разбили Векслера?! Быть не может, там полтысячи всадников! Векслер разбил кайров? Тоже слишком быстро. Минут десять прошло, не больше!
Тойстоун послал двух человек к генералу — выяснить, что случилось. Он понимал: они вернутся через полчаса, никак не раньше. Становилось тревожно. Проклятая темень, проклятый лес!
— Быстрее же! — орал Блэкмор. — Быстрей, пока битва не кончилась! Поднажми!
Шаги солдат еще ускорились. Цепь нещадно изломалась: середина рвалась вперед вдоль дороги, края увязали в кустах. Казалось, огоньки фонарей сверкают уже повсюду: с боков, спереди, сзади. Весь лес усыпан красными искрами. И шумит — хрустит под сапогами, скрипит на ветру.
Ветер крепчал — так всегда бывает в окрестностях Дымной Дали. Озеро будто дышит: вдыхает ночью, выдыхает днем. Трепыхались плащи, шумела листва, звуки смешивались и улетали по ветру.
— Брат майор, — сказал Голд, — что-то скверное происходит.
— Отставить панику! — прикрикнул полковник. — Ночной лес, вот и все!
Подъехали разведчики с докладом: на нашей стороне ручья противник не замечен. Но спокойнее не стало, тревога лишь усиливалась.
Впереди показалась лента ручья, блестящая под луной. А сразу за нею — лагерь северян. Он тонул во тьме — ни единого огня. Глаз едва различал неподвижные темные силуэты.
— Передохли они, что ли?
— Заманивают под залп.
— Поднять щиты! К оружию! Ровняй строй!
Пехотинцы обнажили клинки, укрылись щитами, кое-как подровняли шеренги.
— Через ручей — в атаку!
— В атакууу!
Солдаты ринулись бегом к ручью. Враг подпустил их близко, на самый берег, а затем грянул из темноты арбалетным залпом. Передний ряд опрокинулся на землю, захлебнулся криками. Но сотни воинов бежали на смену первым, не давая врагу времени перезарядиться. Вот уже слышен плеск сапог в воде ручья, вот первый звон клинков смешался с боевым кличем. И в ту же минуту — идеальная точность! — из вражеских тылов донесся грохот боя. Обход удался, Векслер атаковал вовремя!