Люди и боги

Суржиков Роман Евгеньевич

— Горный Грохот!

В следующий миг он едва не погиб, но успел уклониться. Острие клинка рассекло его щеку, а он нырнул вприсядку — и тут же встал внутри защиты кайра, вплотную, впритирку, будто в танце. Сделал движение, отступил — а латник зашатался и выронил меч.

— Алисьенна, — сообщил Лед.

Последний кайр уже понимал, что обречен. Но герцог и полковник, и весь цвет Севера смотрели на него. Воин крикнул: «Слава Агате!» — и ринулся в бой. Нет, не очертя голову. Холодно, расчетливо, точно. Мастерски провел обманный выпад, принял

контратаку на доспех, ударом сбоку лишил равновесия, шагнул вперед, сбил с ног… И Рихард упал наземь, но его меч остался торчать в смотровой щели кайра. Кровь хлынула из-под шлема, заливая бармицу и нагрудник. Кайр свалился замертво, а Рихард встал на ноги, выдернул меч из трупа и отсалютовал герцогу Эрвину.

— Кулак Светоносца, тьма тебя сожри. Четыре из пяти фамильных приемов Ориджинов! Ты посмеешь сказать, что все еще не узнал меня?!

В рядах северян возникло замешательство. Ни герцог, ни кто-либо другой не решался раскрыть рот. Что уж говорить о мещанах — те даже дышать позабыли. Где-то вдали еще шла высадка десанта, борта лодок скрипели о доски причалов, сапоги гремели по мостовой. Но здесь, на этой улице, стояла кромешная тишь.

Джоакин понимал, на что смотрит. Уже дважды видел такое и не мог ошибиться: это снова — победа Ориджина. Идова правда: число не имеет никакого значения. Хоть один против целой армии. Побеждает воля.

Лед подошел к полковнику Блэкберри и сказал дружелюбно:

— Капитана Моргана я обезоружил вашим фамильным приемом, полковник. Я наблюдал его несколько раз в те годы, когда служил вашим греем, и сумел воспроизвести. В знак старой дружбы окажите любезность: будьте моим секундантом. Я вызываю Эрвина на дуэль.

Блэкберри молчал, пряча лицо под забралом. Теперь все зависело от старого вояки, и он никак не мог решиться.

— Ну же, — усмехнулся Лед, — мы ведь служили вместе! Всю войну за Предметы я прошел рядом с вами. Неужели откажете мне в такой малости?

Полковник глухо кашлянул. Будто в ответ ему из задних рядов снова раздался этот звук — стук меча о щит.

Блэкберри прочистил горло и отчеканил:

— Я не узнаю вас, сударь. Из уважения к вашему мужеству я сохраню вам жизнь. Сложите меч и сдайтесь.

Сильнейшее чувство тревоги пронзило Джоакина. Это неправильно, так быть не должно! «Я сохраню вам жизнь»… Почему полковник, а не Эрвин решает, сохранить ли жизнь Рихарду? Почему кайры атаковали без приказа герцога? Кто-то подал сигнал — двойной удар по щиту. Но не герцог, он ведь щита не носит!

И самое главное: почему они все еще не сдались?!

Рихард смерил полковника взглядом — прикинул, не убить ли прямо сейчас. Нагло повернулся к нему спиной и обратился к шеренге:

— Кайры Первой Зимы! Я — истинный герцог Севера, Рихард Ориджин! Обманутый и преданный собственным младшим братом. Я вызываю его на поединок. Если он откажется сражаться — тогда я просто убью его!

Из задних рядов раздался мрачный скрежещущий голос:

— Мы вас не знаем.

И остальные кайры подхватили эхом:

— Мы вас не знаем!

Рихард задрожал от ярости и сделал шаг к Эрвину.

— Стрелки к бою! — крикнул Блэкберри.

Передняя шеренга кайров расступилась, вторая вскинула арбалеты. Полсотни болтов нацелились в грудь Рихарду.

У Джоакина закружилась голова. Это сон или бред, или чертово наваждение — но не явь! Иксы целятся в Рихарда Ориджина? В легендарного воина, наследника герцога?! Иксы целятся из арбалетов?! Когда, тьма сожри, они носили арбалеты?!

Лед обвел стрелков диким взглядом. Его ярость граничила с безумием, казалось миг — и он кинется в бой против сотни, батальона, всего Севера.

— Не стоит, — сказал полковник. — Мы же убьем вас.

И Джо подумал: какой, к чертям, Блэкберри? Где Сорок Два, Гордон Сью, Манфрид, Шрам? Где все командиры иксов, которых он помнил с дней осады?

— Убьем, — подтвердил Эрвин. — Не нужно геройства.

То были его первые слова за долгое время. И прозвучали они совершенно спокойно, даже как-то скучливо.

Судорога искривила лицо Рихарда. Казалось, он борется с собственным телом: тело рвется в бой, а мозг вопит: «Отставить!» Он поднял меч, опустил. Снова поднял, направил на брата — и выронил на мостовую. Дзинь.

— Благодарю вас, — сказал полковник.

А Рихард произнес тихо и горько, Джо едва разобрал слова:

— У меня письмо от Ионы…

Лед извлек из-за пазухи конверт и подал полковнику Блэкберри.

Тревога Джоакина сменилась горячей надеждой. Откуда-то он знал: письмо — это оружие. Если полковник прочтет его… Неясно, что именно случится, но — нечто очень хорошее.

Блэкберри неловко взял конверт латной рукавицей. Повернулся к герцогу:

— Боюсь, милорд, я не так хорошо знаю почерк леди Ионы. Не взглянете ли вы для проверки?

— Разумеется, — кивнул Эрвин.

Сердце бешено забилось в груди Джо. Боги, это же еще лучше! Если письмо прочтет Эрвин — мы точно одержим победу! Джо не понимал, откуда знал это, но питал абсолютную веру. Письмо зачеркнет все неудачи, письмо — решающий удар!

Герцог Эрвин снял боевые рукавицы и вскрыл конверт. Крупные ладони, уверенные твердые движения. Рванул конверт, выхватил письмо, встряхнул, чтобы лист развернулся. Поднес листок к глазам — почти к самому лицу, будто был слегка близорук. Стал читать, медленно шаря глазами по строчкам…

Лед подался к герцогу, движимый тою же надеждой, что и Джо. Он тоже знал: письмо принесет победу, строки раздавят, уничтожат Эрвина!

Герцог сощурился, потер переносицу, будто не мог разобрать слов.

Затем рассмеялся:

— Вот же придумали, комедианты! Здесь написано, что я поимел сестру. И что мы с ней вместе прикончили Рихарда.

Блэкберри закашлялся.

— Тьма сожри, милорд! Иона написала такое?

— Конечно, нет! Кто-то старался подделать почерк. Хилая попытка, совсем не похоже.